Новости - Из первых уст

Курс на Юго-Восток

31.10.12 10:45

Газпром инвестирует 1,2 трлн. рублей в создание новых экспортных мощностей и сырьевой базы в Восточной Сибири, заявил Алексей Миллер на встрече с президентом РФ Владимиром Путиным. Каковы шансы Газпрома завоевать доли на рынке Азиатско-Тихоокеанского региона?

Александр Игнатюк, начальник аналитического отдела ЗАО «ИК «Энергокапитал»:

Это решение Газпрома целиком и полностью укладывается в общую стратегию в целом, и нельзя сказать, что в стратегию одного только Газпрома – скорее, в стратегию российского государства. Газпром в данном случае выступает в определенной мере как агент государства по переориентации контрактов на азиатский рынок. Тем не менее, бесспорно, есть проблема высоких затрат, она довольно-таки ярко выглядит, но я так понимаю, что здесь речь не идет о чрезмерном увеличении затрат, если говорить о данной программе. Кроме того, большие проекты требуют серьезных вложений, и если говорить о том, что если общая стратегия компании нацелена на какую-то переориентацию, то именно на этих рынках, площадках и должны осуществляться наибольшие капитальные вложения.

Шансы завоевать рынок есть, бесспорно. Если говорить о Китае, то КНР заинтересована как минимум в диверсификации газовых поставок. Во-первых, здесь наиболее растущая экономика, наиболее высокие темпы экономического роста. Что бы ни говорили о постепенных темпах снижения, тем не менее, по сравнению с традиционными европейскими рынками, здесь интереснее. С одной стороны, я считаю, что шансы действительно есть, если даже вероятность реализации этих шансов нельзя назвать 100%-ной, тем не менее, общая стратегия компании должна быть направлена хотя бы на попытки завоевать азиатские рынки.

Бесспорно, конкуренция там довольно серьезная. И если говорить о Китае, например, то общая стратегия китайских государственных экономистов направлена на создание конкурентного рынка и формирование диверсифицированных поставок, то здесь уже вопрос на самом деле касается лучших условий. При том, что европейский рынок стагнирует и в некотором роде даже, если мы говорим об экономике, мы видим рецессию, а если мы говорим о газе, то здесь мы частично видим некоторое снижение, то в любом случае необходимо стараться, необходимо предлагать лучшие условия, необходимо переориентировать поставки. От этого никуда не уйти, как бы эти проекты ни выглядели спорными, в любом случае с точки зрения крупного бизнеса, с точки зрения крупной, транснациональной компании необходимо пытаться. Шансы есть.

В том, что касается влияния Восточной программы на дальнейшее положение Газпрома в Европе, то здесь пока говорить сложно, все зависит от того, насколько мы сможем выиграть в конкурентной борьбе (в Азии). То, что мы будем в ней участвовать, – это объективная реальность. То, что мы имеем определенные возможности и определенное конкурентное преимущество, - да, это так, но сможем ли победить? Я думаю, что определенную долю рынка мы сможем завоевать. Тут уже включится вопрос Европы. Само по себе замедление китайской экономики очень во многом зависит от динамики европейской экономики и тех проблем, которые существуют в Еврозоне. Все слишком связано. От динамики китайской экономики во многом для нас зависит формирование этого рынка.

Константин Симонов, генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности:

Я оцениваю шансы Газпрома в борьбе за азиатский рынок высоко. Основной плюс в том, что сейчас центр энергопотребления уверенно сместился в Азию, именно она дает основную динамику спроса на газ. Причем Азию я имею в виду в широком смысле. Сейчас в мире два центра роста потребления газа – Южная Америка и Азия.

Что касается суммы инвестиций, то надо понимать, что это долгоиграющие проекты. Например, советские инвестиции, которые делались в освоение Западной Сибири, до сих пор дают о себе знать притоком денег в российскую казну. Это проекты длительностью в 50-60 лет. И если бы мы не вкладывались в свое время в Западную Сибирь, то я не представляю, что бы сейчас было с нашим государством и было ли бы оно вообще. Цифры эти никого не должны пугать, потому что нефтегазовый бизнес – это штука недешевая, и триллион рублей, возможно, и выглядит фантастической суммой, но только до тех пор, пока его не сравнят с другими проектами. Например, инвестиции проект Gorgon в Австралии перевалили за 20 млрд долларов – это 600 млрд рублей. Такого размера проект сейчас абсолютно нормальная практика в нефтегазовом бизнесе.

Рынок Азии достаточно конкурентный. И меня больше смущают не суммы инвестиций, а то, что там надо локтями многих отталкивать. На него претендует Австралия, США со своим сланцевым газом плюс традиционные поставщики. Но все равно незанятые ниши там будут. Мы же понимаем, что те прогнозы о закрытии для России окна в Азию – это стремление убедить нас в том, что мы все упустили и сделать уже ничего нельзя, остается только лечь на печку и опустить руки. Проблема конкуренции решаема, и паники быть не должно. Индонезия и Малайзия, традиционные поставщики этого рынка, уже не способны осуществлять поставки СПГ в прежних объемах – там идет и сокращение производства, и рост собственного потребления. Этот рынок будет расширяться. Но надо учитывать и политические риски при транзите, например, из Австралии в Японию через Южно-Китайское море. Раньше мы только в кино о Джеймсе Бонде могли видеть войну в этом регионе, а сейчас обострение отношений между Японией и Китаем – это реальность.

Мы все очарованы СПГ, и это правильно – мы должны развивать производство через СПГ, но трубы со счетов тоже списывать нельзя. Это иллюзия – думать, что современная торговля газом происходит только с СПГ. Если вы поставляете газ по трубе напрямую вашим соседям без участия стран-транзитеров, то это снижает политические риски. И Россия как раз имеет это важное конкурентное преимущество, когда предлагает Китаю трубопроводный газ. В Японию, правда, трубу СПГ по геологическим и сейсмическим причинам не проложишь. Но у нас она за углом, а для Австралии путь лежит через Южно-Китайское море, где недавно чуть не началась война. Причем в этом море все друг с другом конфликтуют, и у всех спорные истории. В любой момент можно получить перекрытие транзита. Япония это отлично понимает. И там газ стоит дороже, чем в Европе. Поэтому у нас есть шансы попасть на этот рынок, и хорошие перспективы на этом рынке.

Самое главное сейчас – это темп. Мы очень долго тянули с разработкой восточно-сибирских месторождений. И сегодня, кстати, тянем. Если бы у нас уже был этот газ, то рынок бы мы застолбили за собой, но его пока, увы, нет.

Я всегда был противником того, чтобы предлагать тому же Китаю газ из Уренгоя. Потому что этот газ имеет ресурсную базы в лице Западной Европы. Поэтому газ на азиатский рынок надо продавать из Восточной Сибири – из Якутии, Иркутской области. И рост поставок в Азию неправильно связывать с автоматическим проседанием поставок в Европу. Хотя мы такой подход декларируем – вот построим трубу «Алтай» и из нее газ пойдет вместо Европы в Азию. Я считаю, что за рынок Европы нужно бороться. У нас там при правильной политике есть хорошие шансы сохранения позиций, что бы нам ни говорили. Азии же надо предлагать восточный газ, чем, собственно, мы и занимаемся. И хорошо, что не стали спешить с китайским контрактом по трубе Алтай. Перекидывать газ из Европы в Китай по более низкой цене – это путь не совсем разумный и оправданный. Азиатам нужно предлагать новый газ.

Что касается объемов поставок в Европу, то нельзя последние два года считать трендом. Прогнозы снижения объемов продаваемого туда российского газа политизированы, адекватных на сегодняшний день пока нет. И то, что происходит сегодня, нам подсовывают как тренд, который будет наблюдаться 20 лет. Эти же прогнозисты рисовали 10 лет назад совсем другие цифры, и сейчас я им уже не верю. Нас накачали паническими цифрами о падении спроса в Европе, хотя всего лишь 5 лет назад в Европе ломали голову, где взять столь нужный газ. Мы сегодня наблюдаем замену газа углем, но не надо забывать, что это грязное топливо. Как долго декларирующая себя как зеленый континент Европа продержится, «спасая»человечество развитием убийственного для экологии угля – не известно. Газ ей все равно понадобится.

Станислав Горевалов, старший эксперт-аналитик Экспертно-аналитического управления по топливно-энергетическому комплексу Института энергетической стратегии:

Планы выхода Газпрома на рынок Азии вполне обоснованные, хотя, на мой взгляд, несколько запоздавшие в связи с проблемами России 90-х годов, затормозившими развитие Восточного региона добычи газа.

Зарождение тренда смещения центров потребления энергоресурсов в развивающиеся страны произошло еще в начале прошлого десятилетия. В перспективе до 2030 г. более половины прироста потребления энергии придется на азиатский рынок, главным образом, на Китай и Индию. Китай к 2030 г. будет потреблять около 525 млрд м3 газа. Решение “атомной проблемы” заставит и Японию значительно нарастить потребление газа. А регион в целом будет потреблять порядка 1,2 трлн куб. м. При сохранении наблюдаемых в данное время трендов, импортные потребности региона, как минимум, удвоятся, трубопроводный импорт Китая составит около 80 млрд м3 .

Что касается шансов Газпрома завоевать азиатский рынок, то можно говорить лишь о частичном проникновении на него. Это следует как из обнародованных подробностей окончательного инвестиционного решения по Чаяндинскому месторождению и газопроводу «Якутия — Хабаровск — Владивосток», так и из складывающейся конъюнктуры рынка Азии. Что касается инвестиционной программы, то, при желании, её можно было бы сделать более экономной. Инвестиции в разработку и транспорт составят 1200 млрд рублей, а с учетом строительства завода СПГ, стоимость которого оценивается главой Газпрома в 220 млрд руб., общий объем инвестиций составит 1,42 трлн руб. или 45 млрд долларов.

Вероятно, заявляя о заводе мощностью в 10 млн т (или 13,8 млрд м3), подразумевался аналогичный проект, реализованный на Сахалине – его мощность аналогична, при этом стоимость его строительства обошлась в 20 млрд долларов (600 млрд рублей), что втрое превышает цифры, официально озвученные А.Б. Миллером, а значит - либо первый проект был выполнен по завышенной смете, либо перспективный проект на стадии реализации потребует дополнительных инвестиций: трудно поверить, что эффект опыта позволил снизить издержки на строительство двух одинаковых заводов, пусть и в несколько разных природно-климатических условиях. Оставив за скобками вопрос о происхождении столь существенной разницы в стоимости аналогичных проектов, обратимся к упрощенным расчетам.

Итак, общий объем инвестиций будет составлять 45 млрд долл. (по текущему курсу). Стоимость импортного природного газа в Японии за 2011 г. составила 515 долларов за тыс. куб. м, стоимость газа, поставляемого в Китай по трубопроводам из Туркменистана находилась в 2011 г. у отметки в 320 долларов за тыс. куб. м. Таким образом, при текущей цене газа срок окупаемости инвестиций в развитие восточного направления экспорта при учете завершения строительства завода СПГ в 2018 г. и выходе в тот же год на проектную мощность (в реальности, заводу СПГ на Сахалине потребовалось 2 года для выхода на полную загрузку), а также поставки оставшихся 47 млрд м3 (исходя из мощности трубопровода из Якутии через Хабаровск до Владивостока, равного 61 млрд м3) составит около десяти лет (с момента первых инвестиций начиная с 2013 г.) при условии полной загрузки мощностей с 2018 г. и условно взятой ставки дисконтирования 12%.

В целом для капиталоемкой нефтегазовой отрасли, где средние сроки окупаемости проектов составляют не менее 15 лет, данный срок окупаемости вполне приемлем. Однако данный расчёт учитывает желаемую ситуацию для Газпрома, при которой весь газ из трубы будет продан. В реальности конъюнктура газового рынка Азии заставляет усомниться в столь радужном для Газпрома сценарии.

Прежде всего, стоит отметить, что азиатский рынок природного газа диаметрально противоположен рынку газа Европы по части способа доставки. В 2011 г. емкость рынка импортных поставок составляла 250 млрд м3, покрывая тем самым чуть более 40% нужд региона, 82% из них было доставлено в регион посредством СПГ, при этом, около половины поставок СПГ осуществляется из-за предела региона. Крупнейшими поставщиками на рынке СПГ являются Катар (43%), Малайзия (15,8%), Индонезия (13,9%), Австралия (12,3%), доля России составляет всего 7%. Выход России на азиатский рынок СПГ в 2009 г. был сопряжен со значительной конкуренцией со стороны исторически сложившихся поставщиков.

Доминирующее положение по объему производственных мощностей занимают ближневосточные и африканские национальные компании, прочно занявшие свои позиции на азиатском рынке сбыта. Кроме того, во внутрирегиональных поставках СПГ регион ожидает возрастающую роль Австралийского СПГ (ресурсной базой для которого является угольный метан). В настоящее время в Австралии в стадии строительства находятся 7 терминалов СПГ, что практически утроит мощности 3 уже существующих заводов. Кроме того, в статусе “запланированные” находятся еще 6 терминалов.

Таким образом, в перспективе, конкуренция на рынке СПГ в Азии будет только нарастать, что вполне может привести к либерализации газового рынка и отхода от привязки цены газа от индексирования по “японскому нефтяному коктейлю”, и, соответственно, снижению цены газа с премиальных уровней по отношению к среднемировой цене. Кроме того, избыток СПГ может снизить загрузку существующего и будущего заводов СПГ. Реализация данных рисков значительно увеличит срок окупаемости проекта.

На рынке трубопроводного импорта из-за пределов региона поступает только газ Туркменистана, объем поставок которого составляет треть от всех трубопроводных. Российскому газу придется конкурировать с туркменским газом, а значит и соглашаться на менее выгодные условия по части цены. Учитывая то, что мощность трубопровода Туркменистан-Китай составляет 40 млрд м3, а потенциал трубопроводных поставок по трубопроводу «Якутия — Хабаровск — Владивосток» после загрузки завода СПГ составляет 47 млрд м3, практически весь газ будет востребован Китаем в 2030 г.

Таким образом, несмотря на сложности, стоящие перед Газпромом на пути экспансии азиатского рынка, выход на него решает три важные задачи. Во-первых, задачу развития Дальневосточного федерального округа, во вторых диверсификацию экспортных маршрутов экспорта газа и компенсацию снижения экспортной выручки при неблагоприятной конъюнктуре на одном из рынков.

Следует отметить, что говорить о долгосрочной проблеме потери выручки Газпромом на рынке Европы вследствие краткосрочных пауз роста спроса недальновидно. Несмотря на рост конкуренции на европейском рынке, рост объемов спроса на газ такой же безальтернативный тренд, как и тренд падения добычи в данном регионе. Кроме того, надежность поставок российского газа существенно возросла с завершением строительства “Северного потока”, а ресурсная база страны даёт гарантированный объем добычи для экспорта. Европа стремится использовать текущий момент для розыгрыша своей карты, в то время как через несколько лет рынок покупателя вновь может стать рынком продавца. Эти процессы цикличны, а выход в Азию позволит сглаживать “острые” моменты конъюнктуры.

В завершение стоит отметит - следует помнить, что излишний упор на экспортную стратегию крайне вреден для российской экономики. Во-первых, внутренний рынок обладает значительной емкостью для стимулирования потребления газа внутри страны, во-вторых, климатические особенности расположения России требуют экономного расходования энергоресурсов, даже если эти ресурсы в избытке.