Новости

По его словам, на сегодня зрелые месторождения в Западной Сибири требуют инвестиций для увеличения добычи. При этом нефтяные компании должны вкладывать средства и в новые месторождения. В 2020 году на зрелые месторождения будет все еще приходиться 70-80% российской нефтедобычи. Сергей Шматко уверен, что если налоговый режим для нефтяной отрасли не изменится, добыча нефти в РФ к 2020 году может уменьшиться до 395 млн. тонн в год.

Константин Симонов, генеральный директор Фонда национальной энергобезопасности: «У нас всегда существуют две правды. Первая заключается в том, что нефтяники жалуются, что их обдирают как липку. По второй нефтяники – это жирные коты, которые все хватают и бегут в оффшоры. Истина, как всегда, посередине. В годовых отчетах крупных компаний в разделе чистой прибыли речь идет о нескольких млрд. долларов. Не стоит называть их бедными и несчастными. С другой стороны, нельзя сказать, что у нас налоговый режим настолько либеральный, что нефтяные компании стимулируются к вложениям – в геологоразведку, в добычу на новых территориях, в гринфилды. Налоговый режим у нас репрессивный. Чуть-чуть он был облегчен в период падения цен на нефть. Но проблема не в репрессивности фискального режима, а в том, что он непредсказуем и обычно колеблется вместе с уровнем цен на нефть. Цены на нефть растут – гайки завинчивают, а когда цены падают, их отпускают.

Здесь стоит вопрос, как налоговый режим связать не с ценами на нефть, а с инвестиционным циклом, который необходимо сейчас выдерживать. Считаю, что здесь отрасли нанесена уже психологическая травма. Я вижу политику наших нефтяных компаний, которые отчаялись получить какой-то общий либеральный налоговый режим. И сейчас есть две основные стратегии, которые используют нефтяники. Они уже не очень верят, что налоговый режим может стать либеральным. Поэтому их первая стратегия – это перенос инвестиций за рубеж. Государство не стимулирует переработку в стране. Проходит 180 совещаний на тему переработки в стране, но тут же идет предложение повысить вывозные пошлина на нефтепродукты, то это уже никакое не стимулирование. Когда компания «Роснефть начинает строить НПЗ в Китае, о развитии нефтепереработки говорить уже не приходится. Нефтяники расползаются по миру так, что уже речь идет об Экваториальной Гвинее, Венесуэле. Зачем это все?

Простая логика действует, скажем, в таком случае: работает крупная западная компания, например, в США, где недостаточно запасов на территории страны. Малые и средние компании работают на территории Штатов, а крупные – ездят по миру в поисках, где подешевле добыть нефть, договариваются с правительством, и таким образом обеспечивают энергетическую безопасность своей страны.

У нас же должна быть совершенно другая стратегия. Мы – обладатели достаточно крупных нефтяных запасов. Скажем, Саудовская Аравия по миру не бегает, не добывает нефть в Венесуэле, потому что это нелогично делать, имея свои собственные крупные запасы. Надо различать стратегии стран, у которых они есть, и стран, где их нет. Однако наше государство не только смотрит на это сквозь пальцы, но и зачастую стимулирует процесс. Возможно, в отношениях с Венесуэлой кому-то видятся геополитические бонусы. Пока не понимаю, какие. Мы сейчас тратим значительно большие усилия на то, чтобы поднимать нефтедобычу в других регионах. Получается, что наши нефтяники уже махнули рукой на собственные проекты. За рубежом им нефть добывать, оказывается, проще. Это первый вариант реакции нефтяников на их просьбу к государству (снизить налоги на отрасль), которое их не слышит.

Второй вариант реакции на эту ситуацию такой. Имея достаточно влиятельных собственников или покровителей, можно пойти к премьеру и попросить у него частных льгот под какое-либо месторождение. И такое бывает. Вчера, например, принято решение о продлении льготных экспортных пошлин на Ванкорский проект «Роснефти», у которой есть председатель совета директоров Игорь Иванович Сечин. Понятно, что он может попросить напрямую у Путина – помочь решить эти проблемы. Видимо, сейчас принято решение поддержать компанию «Роснефть». Другой яркий пример, но уже не из нефтяной отрасли, это проект Новатэка «Ямал СПГ». Он тоже имеет особый налоговый режим, который утвержден и закреплен постановлением Правительства от 11 октября этого года. Это уже опубликовано официально. Вот это второй путь, когда не просят общих льгот для отрасли, а обращаются в частном порядке напрямую с просьбой оказать содействие по конкретным месторождениям. Я сильно сомневаюсь, что у нас в период выборов произойдет какая-то либерализация налогового режима для нефтяной отрасли. Мы это видим уже по газу – наоборот, идет ужесточение, когда долгое время не повышали, а потом повысили. Но это не мешает компаниям в приватном режиме получать для себя какие-то частные льготы.

Проблема налогового фискального режима совершенно очевидна. Сколько ни пиши стратегий и схем, все понимают, что запас советского периода уже истощен и изношен, и уровень инвестиций в новые проекты крайне низок, и как будет отрасль будет выплывать через пять лет – пока совершенно не ясно. Нефтяная отрасль – это не цветоводство. Если не вложить деньги сегодня, завтра инвестиции не помогут. Инвестиционный цикл на тяжелых месторождениях, а у нас легких уже нет в стране, составляет от 6-8 лет и выше. К сожалению, сейчас вменяемой дискуссии о налоговом режиме не ведется. Все у нас в этом плане по-прежнему. Нефтяники говорят «у нас сложная ситуация», а государство отвечает «скоро выборы, потерпите».

По опыту энергетической стратегии до 2020 года, происходит все следующим образом. В некий период мы сравниваем реальность и схему, а она с прогнозом не совпадает. Авторам говорят об этом, а они в ответ – «не волнуйтесь, мы сейчас новый напишем до 2035 года». Я прогнозирую, что как только начнется расхождение, эти авторы нам напишут Генсхему развития отрасли до 2030 года. А затем, видимо, до 2040 или сразу до 2050 года. Я видел новую Генсхему до 2020 года. Кое-что меня в ней смущает: например, там основной прирост по Востоку запланирован на последние пять лет. Грубо говоря, долгое время ничего не растет, а потом внезапно вырастет. При этом, если к намеченному сроку ничего так и не вырастет, лет через 15, уже не найдешь, кто писал эту Генсхему. Такие хитрости, к сожалению, встречаются. Я надеюсь, что мы когда-нибудь совпадем с Генсхемой, но не знаю, когда. У меня, честно говоря, оптимизма по поводу этих совпадений нет».

Сергей Кондратьев, старший эксперт Фонда «Институт энергетики и финансов»: «Для развития нефтедобычи в России нужны дополнительные стимулы, нужна четкая, ясная политика. Как считает Минэнерго, в этому году у нас будет добыто больше 500 млн. тонн, в прошлом было – 494 млн. тонн. Чтобы удерживать добычу на этом уровне, а он довольно высокий (в конце 90-х годов он падал до уровня в 300 млн. тонн), потребуются очень большие усилия и инвестиции. Чтобы добыча была экономически рентабельной, нужно облегчить налоговый режим.

Но в первую очередь следует говорить не об уровне налоговых ставок, на что нам указывают западные эксперты, но и об их стабильности. Если государство говорит, что долгое время будут сохраняться конкретные акцизы, формироваться определенным образом пошлины, то создается пусть и не очень хороший инвестиционный климат, но климат просчитываемый. Но когда ставки могут быть резко повышены, либо для кого-то будут введены льготы, общая определенность снижается. И для компаний остается все меньше стимулов вкладываться в новые месторождения.

Чтобы избежать снижения добычи, необходимы достаточно серьезные действия. Мы видели, как быстро падала нефтедобыча в постсоветское время. Это происходило не только из-за низких цен на нефть и экономического кризиса в стране. Причина заключалась еще и в том, что не был выстроено нормальной общегосударственной политики и стратегии развития нефтяного комплекса, было не понятно, что произойдет в следующем году или месяце. В том числе, и поэтому нефтяные компании не стремились вкладывать ресурсы в новые месторождения. В последние годы было реализовано несколько проектов, но такого объема новых мощностей, который мог бы кардинально изменить ситуацию, привести к серьезному росту нефтедобычи, сейчас нет.

Здесь немало и смежных вопросов по снижению издержек компаний на разработку месторождений. Например, целесообразность использования инновационных технологий. В Канаде или Венесуэле идет разработка тяжелых месторождений нефти – добыча из нефтяных песков. Такие месторождения есть и в России, в регионах с уже хорошей инфраструктурой, например, в Татарстане. Но себестоимость добычи слишком высока и связана с себестоимостью закачивания пара, что делает перспективы добычи достаточно туманными. При этом в той же Канаде, да и у нас, существуют проекты по созданию энергетических комплексов по добыче тяжелой нефти с участием атомных станций. Это дает возможность производства достаточно дешевой тепловой энергии по сравнению с ТЭЦ. Такие проекты на уровне расчетов достаточно часто оказываются экономически рентабельными, особенно при существующих ценах на нефть».

Читайте также:

Тэги: нефтяные компании добыча нефти и газа