Экспертное мнение

Об этом и многом другом специально для EnergyLand.info  рассказывает новый глава Schneider Electric Йохан Вандерплаетсе.

— Господин Вандерплаетсе, вы недавно возглавили Schneider Electric в России. Пожалуйста, поделитесь первыми впечатлениями от работы в новой должности. Есть ли у Вас планы по изменению общего курса компании в РФ?

— Действительно, я занимаю эту должность с 1 июня 2016 г., тем не менее, российский рынок не новый для меня. До прихода в Schneider Electric я в течение семи лет был президентом Emerson по региону Восточная Европа, который включал, в том числе Россию и СНГ, а до этого десять лет возглавлял бизнес Alcatel в России, СНГ, Центральной и Южной Европе.
Что касается курса Schneider Electric, то он хорошо понятен и вряд ли нуждается в революционных преобразованиях. Для нашей компании Россия является стратегически важным рынком. Я знаю, что так говорят многие, но для Schneider это на самом деле так: по объему продаж Россия занимает для нас четвёртое место в мире и второе в Европе. За последние пять лет наша компания вложила $ 1 млрд в местное производство. У нас шесть заводов и 12 тыс. сотрудников в России. И я горжусь возможностью возглавить такой серьёзный бизнес.
В своей деятельности я планирую сделать акцент на продвижении технологий повышения энергоэффективности, в частности, таких как «умные здания», «умные сети» и «умный город». Мы верим в то, что интеллектуальные технологии сегодня чрезвычайно важны для России.

— С учетом текущей экономической и геополитической ситуации, продолжит ли Schneider Electric инвестировать в Россию?

— В общей сложности я живу в стране более 20 лет. И помню, что западный бизнес неоднократно сомневался в инвестиционной привлекательности местного рынка. В начале 90-х гг. говорили, что все плохо и перспектив нет, однако рынок начал развиваться. В 1998 г. западные компании активно покидали Россию, а спустя два года начался бурный рост. Потом был кризис 2008 г., сменившийся благоприятным периодом. Думаю, так будет и в этот раз.
Не скрою, что в последние два года экономическая ситуация негативно повлияла на состояние рынка. Одна из основных проблем наших заказчиков – ограниченный доступ к выгодному финансированию и соответственно источнику для инвестиций в новые проекты. Но, не смотря на это, у нас есть прогнозы на развитие, предполагающие, что в 2016 г. рост составит двухзначную цифру по сравнению с прошлым годом. Сегодня Россия для нашей компании остается одним из быстроразвивающихся мировых рынков.



— Значит ли это, что компания продолжит активную политику локализации производства?

— Безусловно, мы продолжаем прежний курс и при этом увеличиваем наши инвестиции в Россию.
Сейчас совместно с Минпромторгом мы работаем над дорожной картой дальнейшей локализации производства, и, надеюсь, что к осени мы подпишем специальный инвестиционный контракт, после которого начнется новая волна инвестиций в производство Schneider Electric в России.
Тем не менее, говоря о локализации, мы подчеркиваем, что нужно взвешено подходить к этому вопросу. Скорость локализации отдельных технологий будет ниже, чем некоторых  других. В отношении наиболее сложных продуктов размещать до 90% производства в стране присутствия нецелесообразно, да и не возможно. К примеру, есть типы подстанций, которых во всем мире строится пять штук в год и всего одна в РФ. Очевидно, что с мировой потребностью в таком оборудовании может справляться один завод, который уже работает в другой стране.
Другой важный момент — обеспечение требуемого уровня качества компонентов и материалов. Все, что можно закупать в России, мы закупаем здесь, и постоянно активно ищем новых российских поставщиков. Но если продукт пока не производится местными предприятиями (к примеру, микрочипы), мы вынуждены закупать его за рубежом.
В Минпромторге нас слышат, идёт конструктивный диалог, и, надеюсь, что в итоге мы придем к взаимовыгодному соглашению.
К слову, совсем недавно, в рамках Петербургского экономического форума мы подписали соглашение с губернатором Ленинградской области о строительстве нового здания на территории нашего завода «ЭлектроМоноблок» в поселке Коммунар. Таким образом, инвестиции в Россию продолжаются.
Важно подчеркнуть, что мы не размещаем здесь производство оборудования вчерашнего дня. Речь идет о технологиях, наиболее актуальных сегодня, и даже о технологиях дня завтрашнего.

— Наверное, вы имеете в виду интеллектуальные технологии. В чем их значимость? Какой экономический и экологический эффект они принесут?

— Интеллектуальная энергетика критически важна, причём не только для России, но и для всего мира. Мы знаем, что к 2050 г. население крупных городов увеличится на 2,5 млрд человек. Это значит, что существенно вырастет энергопотребление — для обеспечения домохозяйств и промышленности потребуется приблизительно на 50% больше энергии, чем сегодня. При этом мы должны помнить и о необходимости защищать нашу планету: перед мировым сообществом стоит задача снизить выбросы углекислого газа в два раза. Решить эту дилемму можно, только существенно повышая энергоэффективность в сфере производства, транспортировки и потребления электроэнергии. Именно для этого необходимы «умные» технологии. Только они помогут человечеству выжить.
Уже сейчас многие российские компании вдумчиво подходят к вопросам энергосбережения. Повышением энергоэффективности занимаются не только предприятия энергоемких отраслей — нефтегазовой, горнодобывающей и т.д., но и владельцы офисных зданий, спортивных сооружений, розничных сетей. К примеру, торговая сеть «Ашан» вместе с нами благодаря системе энергоменеджмента и другим новым технологиям снижает энергопотребление на 20% в своих российских гипермаркетах. Конечно, такая экономия сказывается и на бизнес-результатах компаний.


 

— На ваш взгляд, есть ли в нашей стране перспективы развития возобновляемой энергетики?

— Многие ошибочно полагают, что в России нет возможности строить генерацию на основе ВИЭ. А между тем, в стране сейчас активно растёт бизнес, связанный с солнечной генерацией. Да, многие думают, что тут вечный мороз и мало солнца. Но на самом деле это не так. Есть масштабные планы по возведению солнечных электростанций, параллельно развивается местное производство оборудования для них. И мы в сентябре этого года на базе Технополиса «Москва» откроем производство инверторов для солнечных станций.
Очень важно, что российское руководство понимает, что важно инвестировать в инновационные отрасли, что обеспечение энергией связано не только с нефтью и газом. Да, пока углеводороды играют и какое-то время еще будут играть очень важную роль. Но так будет не всегда. В этом смысле мне очень нравятся слова Германа Грефа о том, что каменный век закончился не потому, что закончились камни. И эра нефти закончится не потому, что больше нет нефти. А потому что технологии движутся вперёд.

— Сегодня много говорят о промышленном интернете вещей (IIoT). Какой смысл вкладывают в это понятие специалисты Schneider Electric применительно к энергетической отрасли? Как эта концепция изменит облик традиционной энергетики?

— Мы верим в промышленный интернет вещей и в то, что он позволит повысить эффективность промышленного производства. Два основных направления применения этих технологий сегодня – это повышение энергоэффективности и предупредительное техническое обслуживание производства, которое позволяет на основе больших данных строить математические модели возможного износа оборудования до его выхода из строя.
Промышленный интернет вещей начинается с датчиков и сенсоров нового поколения, имеющих встроенные передающие возможности. Но самый главный вопрос — как использовать этот массив данных? Возникает потребность в программах, способных анализировать эти потоки информации и выдавать руководству рекомендации по сокращению энергопотребления, замене оборудования или внесению изменений в технологическом процессе.
Очевидно, что новые технологии радикально изменят все эко-системы, производство, логистику, энергетику. К примеру, в сфере передачи электроэнергии или транспортировки углеводородов, такие приборы уже сегодня могут заранее предупреждать о возможном выходе оборудования из строя, определять время, когда пора сделать техобслуживание или предупредительный ремонт. Это исключает аварийные остановки, которые были неизбежными при старой модели,  позволяет избежать простоев и связанных с ними огромных финансовых потерь, а также повышают уровень безопасности. По сути smart grid («умные сети») и smart field («умное месторождение») — это частные случаи концепции промышленного интернета вещей.
То же самое можно сказать и о решении «умное здание». Здесь датчики определяют температуру окружающего воздуха, уровень освещенности, присутствие людей в помещении и подают сигнал, на основании которого приборы автоматически регулируют работу светильников и климатического оборудования. Это наглядный пример того, как «вещи» самостоятельно общаются между собой, и тем самым обеспечивают энергосбережение.



— Получается, внедрение промышленного интернета вещей уже началось?

— Да, в некотором роде этот термин описывает тенденции, уже наметившиеся ранее и активно развивающиеся сегодня. Многие рассуждают о том, что собой представляет интернет вещей — эволюцию или революцию? На мой взгляд, это и то и другое. Если понимать революцию как моментальное изменение, радикальный отказ от всех старых технологий и переход на новые, то, конечно, развитие IIoT — никакая не революция. Изменения будут идти постепенно.
Но на самом деле прошлые промышленные революции, связанные с изобретением парового двигателя и электрификацией, тоже шли годами. И когда спустя десятилетие мы посмотрим на то, как изменится мир, мы сможем однозначно сказать, что стали свидетелями новой промышленной революции.
Только представьте: по прогнозам уже к 2020 г. 50 млрд умных устройств будет подключено к интернету — такое огромное количество «вещей» научится общаться друг с другом. Осталось всего четыре года! Эта технология преобразит наш мир, и энергетику в том числе.

— А когда на ваш взгляд промышленный интернет станет реальностью для российской энергетики?

— Я не хочу называть точных дат. Во-первых, потому, что процесс идет постепенно. Во-вторых, концепция IIoT хороша тем, что ее можно внедрять поэтапно, без замены всей инфраструктуры.
В-третьих, энергетическая отрасль достаточно консервативна. Причем консервативна в хорошем смысле этого слова. Энергетики знают, что нельзя рисковать в сфере безопасности; они привыкли работать с технологиями, доказавшими свою надежность на протяжении десятилетий. Поэтому я считаю, что правильнее начинать с пилотных проектов. Чтобы с одной стороны минимизировать риски, а с другой — дать шанс новым технологиям.
К примеру, сейчас мы закончили первый этап внедрения системы управления распределительными сетями и ликвидации аварий в одиннадцати филиалах «МРСК Центра». Внедрение данной технологии позволит сетевому оператору значительно снизить расходы на обслуживание сетей, а также более эффективно использовать установленные мощности и планировать развитие распределительной сети, что приведет к существенному снижению расходов при подключении новых потребителей.
Другой пилотный проект — внедрение технологии «умного города» в Ставропольском крае. Он охватит системы водоснабжения и водоотведения, производства, распределения и передачи энергии, а также системы общественной безопасности. Подчеркну, что разработкой и реализацией решений будут заниматься инженеры российских подразделений Schneider Electric.
Я уверен, что когда специалисты отрасли увидят экономический эффект внедрения интеллектуальных технологий и убедятся на практике в их надежности, на рынке начнётся настоящий бум спроса на такие решения.

— Если говорить о российской действительности, что помогает и препятствует развитию интернета вещей в энергетической отрасли?

— Помогает то, что российское правительство понимает важность поддержки инновационных отраслей. К примеру, пару недель назад мы подписали соглашение со «Сколково» об открытии в этом году центра НИОКР, который будет заниматься разработкой интеллектуальных систем передачи электроэнергии. Я помню, каким было Сколково всего год назад — прогресс невероятный! Приятно видеть там университет, тесно сотрудничающий с ведущими мировыми вузами, инженерные центры других международных компаний, к примеру, Boeing и Cisco, и, конечно, российские стартапы. Здорово, что сегодня страна разрабатывает собственные новейшие технологии, активно включается в международную кооперацию.
Свою роль в переходе к интеллектуальным технологиям не только в России, но и во всем мире, сыграет смена поколений. Через несколько лет на руководящих постах окажутся инженеры, которые с рождения пользуются «айпадом». Эти люди думают совсем по-другому. Для них интернет вещей — естественное явление, они будут открыты к внедрению новых технологий. Мы же, в свою очередь, стараемся способствовать этому процессу — тесно сотрудничаем с ВУЗами, чтобы обеспечить студентам-энергетикам доступ к самым современным технологиям.

Если говорить о препятствиях, то одно из них коренится в российском менталитете. До сих пор многие считают, что энергия ничего не стоит и нет смысла ее сберегать. Помню, когда я впервые приехал в Россию, то целый год снимал комнату у бабушки Марии Николаевны. Осенью, когда центральное отопление было уже включено, а на улице неожиданно становилось тепло, моя бабушка просто открывала окно. У меня это вызывало шок. В Европе подобное было немыслимо — уже тогда в каждой квартире была возможность регулировать температуру отопительной системы, чтобы не допускать расхода теплоносителя впустую.
В России до сих пор мало энергоэффективных домов, хотя они и начинают появляться. Радует, что сегодня менталитет довольно быстро меняется, не последнюю роль в этом играет рост цен на энергоресурсы.
На мой взгляд, особенно важно, чтобы значение энергоэффективности осознавало не только население, но и руководство промышленных производств. Нужно понимать, что низкое энергопотребление — основа конкурентоспособности российских товаров не только на внутреннем, но и на внешнем рынке.

Подготовила Екатерина Зубкова

Фото Schneider Electric

На фото — завод «Шнейдер электрик Урал»