Экспертное мнение

23.01.2017

Андрей Иванович, какие задачи решает Ваша компания – ФЦЯРБ как управляющая компания Дивизиона заключительной стадии жизненного цикла в ходе реализации  Федеральной целевой программы «Обеспечение ядерной и радиационной безопасности на 2016-2020 годы и на период до 2030 года»?  

 

Мы фактически ведем 90% всех работ ФЦП по выводу из эксплуатации. Один из флагманов– Опытно-демонстрационный центр вывода из эксплуатации уран-графитовых реакторов (ОДЦ УГР). Мы создаём мощности, специализацию, нарабатываем компетенции, проводим научно-исследовательские работы. То, что старается сделать ФЦЯРБ – поиск технологических и производственных решений. Нужно связывать всё это воедино. 

 

Расскажите о ключевых  работах, проведенных в рамках ФЦП ЯРБ?

 

В первую очередь, это  вывод из эксплуатации корпуса «Б» во ВНИИНМ, который был завершен в прошлом году. ФЦЯРБ разработал методики обследования зданий и провел доказательную экспертизу, что здание чистое. Под проект мы брали «Радон» и  ОДЦ «УГР». Раньше такую задачу  демонтаж подобного здания практически в центре Москвы – никто не решал.

Если бы не было ФЦП ЯРБ, то не было бы таких проектов. Это делается не только для того, чтобы решить проблемы «ядерного наследия», но для того, чтобы впоследствии это могло бы приносить определенную прибыль. Сейчас реализуем большой проект в Ангарске по выводу из эксплуатации двух зданий. Там есть аварийные конструкции. Сложный проект.

Еще один пример успешной работы нашего предприятия – это СевРАО, где идет разделка блоков утилизируемых атомных подводных лодок (АПЛ). Благодаря этой работе стало ясно, что в губе Сайда можно осуществлять обращение с РАО и перерабатывать крупногабаритные отходы, например, парогенераторы. Ранее в России никто этого не делал. А парогенераторы накапливаются, уже сейчас их десятки. Мы оценили мировой рынок по такому классу отходов – рынок очень перспективен, подобные запросы есть у Словакии, Италии и других стран. Единственный наш конкурент в мире в этой сфере – это Studsvik в Швеции.

Если мы научимся обращаться с такими видами отходов, то мы сможем аргументировать и необходимость внесения изменений в законодательство. Когда предприятие работает, оно приносит доход в бюджет региона и страны и, соответственно, меньше берет с государства на решение других программ.

Сейчас идет подготовка к выводу из эксплуатации энергоблоков остановленных атомных электростанций, и для России это новый опыт. Наша страна нуждается в технологиях и, в конечном итоге, в решении задач ядерно-радиационной безопасности.

 

Как идет создание  системы обращения с отработавшим ядерным топливом?

 

Есть два комбината – «Маяк» и Горно-химический комбинат (ГХК) – которые занимаются этим вопросом. Нашему дивизиону повезло, что существуют федеральные целевые программы, потому что в противном случае для развития этих предприятий пришлось бы искать внешние инвестиции. То есть ФЦП ЯРБ является источником средств для реорганизации производства на этих предприятиях. Для ГХК это полная реорганизация – 6 лет назад комбинат прекратил свою прежнюю функцию, когда был остановлен последний реактор по производству плутония, и сейчас комбинат создаётся фактически заново. И задача обращения с отработавшим ядерным топливом на всех его этапах, создание опытно-демонстрационного центра по переработке ОЯТ как новой, более прогрессивной технологии – это даже не самоцель, а промежуточный результат. Можно сравнить с зарубежными подходами: некоторые страны пытаются решать проблемы с ОЯТ путём его захоронения, но реально пока ещё никто своё ОЯТ не захоронил, пока это на уровне декларации, и все просто хранят ОЯТ, полагая, что когда-то, возможно, появится технология.

Если же мы начинаем развивать рынок, касающийся переработки, то в рамках ФЦП ЯРБ будет создано новое производство, позволяющее полностью утилизировать ОЯТ. Но при этом возникает проблема, точнее задача, которую мы должны научиться решать – что делать с продуктами переработки ОЯТ, как их вовлекать далее в топливный цикл, и что мы будем иметь на выходе с точки зрения количества образующихся РАО. Повторять прежний опыт, когда накапливались большие объёмы ЖРО, мы не можем, нужны новые технологии. Можно фракционировать высокоактивные отходы, чтобы минимизировать их объём. Сегодня эта задача близка к своему разрешению. Во-вторых, нужно завершить создание всей инфраструктуры. Например, создание хранилища высокоактивных отходов в Нижнеканском массиве – это важный этап. Создавая инфраструктуру и решая эти вопросы в рамках ФЦП ЯРБ, мы создаём хорошие перспективы для наших предприятий, возможность выхода на мировой рынок. Как только будет доказано, что продукты переработки ОЯТ могут вовлекаться в новый цикл при хорошей экономической обоснованности – это автоматически создаст сегмент рынка, который даст хорошую прибыль на несколько десятилетий вперед.

 

Как политическое решение по утилизации плутония превратилось в бизнес-проект?

 

Во Франции пробовали перерабатывать ОЯТ в МОКС-топливо, но пришли к технологическому тупику, так как  после повторного использования оно точно так же попадает в хранилище ОЯТ. Поэтому мы сейчас ищем возможные пути, например, создание РЕМИКС-топлива. Через 5-10 лет это будет хороший бизнес. Подразделение по созданию МОКС-топлива на ГХК создавалось не как бизнес-проект, а как политическое решение по утилизации плутония. Хороший импульс для развития технологий. Если эти проекты окажутся экономически целесообразными и блоки начнут развиваться, то эта инфраструктура будет востребована. Пока в качестве заказчика есть только один блок на Белоярской АЭС, чего пока недостаточно, но важно, что открыт новый сегмент и импульс для развития комбината. К 2030 году ГХК станет фабриковать новый вид топлива в больших объёмах. Государство, решая свой вопрос по «ядерному наследию», позволяет нам выполнить технологический рывок.

 

Как влияет конкуренция среди предприятий атомной отрасли, участников ФЦП ЯРБ, на ее реализацию?

 

Если говорить о работах, которые выполняли или собираются выполнять предприятия нашего дивизиона, то иногда нас обвиняют в том, что мы позволяем нашим предприятиям конкурировать за заказы. Надо научить предприятия учитывать экономическую сторону вопроса. По части переработки ОЯТ, например, ГХК конкурирует с «Маяком». И мы  настаиваем, чтобы на «Маяке» осваивали переработку ОЯТ реакторов ВВЭР-1000. Эта конкуренция с ГХК учит их считаться с затратами. Французский завод «Ла Аг» не сумел решить этой задачи потому, что ему было не с кем конкурировать – он остался как национальное предприятие, но не как игрок мирового рынка.

Если мы будем административно решать вопрос о выборе наиболее оптимальных технологий, то можно наломать дров. Хотя, в частности, в отношении реакторов малой мощности принимались административные решения, но это не самый главный инструмент. Нужно осознавать, какие решения будут востребованы заказчиком и рынком, причем рынок должен пониматься в самом широком смысле этого слова. Например, в России разрабатываются два параллельных проекта контейнеров для ОЯТ. На мировом рынке тоже существует такая конкуренция, но в то же время основной вид контейнеров, существующих на мировом рынке – это чугунные контейнеры, занимающие 75-80% рынка, а остальные – это специализированные контейнеры для узких типов задач. Вряд ли есть смысл изобретать что-то, что было изобретено уже давно. Те же разработчики контейнеров в России сегодня подтверждают, что конструкция чугунного контейнера соответствует требуемым уровням технологий и экономики. Дискуссия по этому вопросу есть, и это правильно, она даёт стимул для развития, но за счёт государства финансируется только ТУК-141.   Так или иначе, в отрасли будут приниматься программы либо на основе консенсуса, либо с пониманием того, какие технологии и какие продукты могут быть проданы заказчику и дадут долгосрочную прибыль, и административные методы тут не всегда эффективны.

 

С какими трудностями вы столкнулись при реализации ФЦП ЯРБ-1?

 

 Основная трудность  в том, что каждая эксплуатирующая организация, когда назначались какие-то работы, старалась взять эти работы себе и никого не подпускала, даже в тех случаях, когда те организации, которые приходили, были более эффективны. Каждая эксплуатирующая организация считала себя хозяином выделяемых средств. Сейчас этот подход  постепенно начинаем преодолевать.

 

Какие работы проводятся сейчас в рамках ФЦП ЯРБ-2?

 

Завершаем создание инфраструктуры для вывоза ОЯТ из губы Андреева, где много участников. В губе Андреева сейчас самая критическая фаза – со следующего года начинается вывоз ОЯТ, и как следствие, в производственную цепочку включается ПО «Маяк», который будет заниматься переработкой высокообогащенного топлива. И, создав инфраструктуру, доказав, что это всё работает -  будет новый шаг. Перегрузочный агрегат для обеспечения выгрузки отработавшего ядерного топлива, разработан практически полностью в России, кроме некоторых частей элементной базы.

Также мы завершаем проект по утилизации плавтехбазы «Лепсе» и выгрузки с неё ОЯТ. Осталась только блок-упаковка с ОЯТ, сейчас должно быть создано здание-укрытие, к лету оно будут готово и к 2018 году начнется основная часть работы.

 

У нас также идет программа по реабилитации бывших хвостохранилищ в Киргизии и Таджикистане. Этой программе уже 3 года, и мы получаем уникальный опыт. Работа там была трудной, в том числе  с точки зрения нормативно-законодательной базы и подготовки специалистов. Когда в прошлом году мы проводили экспертизу проектной документации, у местных специалистов возникли сомнения и они попросили провести экспертизу МАГАТЭ. Мы согласились, и экспертиза МАГАТЭ прошла успешно. Сейчас начались физические работы, что особенно сложно в горных условиях. Отдельные хранилища надо переносить, что влечет переноску части грунта и создание защитных сооружений. Использование этого опыта впоследствии позволит легко работать на аналогичных проектах в других странах.

 Каких результатов Вы в конечном итоге планируете достичь к 2030 году, к концу реализации ФЦП ЯРБ-2?

Планирование на долгий срок иногда связано с предположениями. У нас будет немного предприятий, может быть, несколько больше, чем сейчас, но это будут высокотехнологичные предприятия, имеющие полный цикл работы с ОЯТ, включая транспортировку, хранение, переработку, фракционирование, захоронение высокоактивных отходов, фабрикацию и использование продуктов переработки в топливном цикле. Это будут предприятия, которые смогут своими силами выполнять работы, связанные с выводом из эксплуатации, включая извлечение РАО и обращение с ними.

И, главное, я полагаю, что к 2030 году мы станем технологическими лидерами по большинству направлений, которые связаны с завершающими стадиями ядерного топливного цикла. И это технологическое лидерство будет необходимо, без него ничего не получится. Трудно предсказать, как будет выглядеть российская экономика к 2030 году, но мировой тренд состоит в том, что выживают только те, кто постоянно совершенствуется и учится работать с меньшими затратами. Поэтому наша задача к 2030 году стать самыми экономичными, самыми технологичными и достичь большего масштаба не только в России, но и в мире. В России мы будем монополистами, а в мире  должны занять свое достойное место на рынке.

 

EnergyLand.info  благодарит за помощь в подготовке публикации

Федеральный центр ядерной и радиационной безопасности

 

Для справки:

Федеральный центр ядерной и радиационной безопасности (АО ФЦЯРБ) — управляющая компания Дивизиона заключительной стадии жизненного цикла Госкорпорации «Росатом» (ЗСЖЦ). Дивизион ЗСЖЦ объединяет в отрасли производственно-техническую и технологическую базу по обращению с отработавшим ядерным топливом (ОЯТ) и радиоактивными отходами (РАО), выводу из эксплуатации и реабилитации территорий для российских и зарубежных заказчиков.