Экспертное мнение

25.10.2010

- В последние десятилетия крупные добывающие страны увеличили объемы извлекаемых запасов углеводородов главным образом за счет улучшения технологий добычи и увеличения коэффициента извлечения сырья – следовательно, за счет переоценки извлекаемых запасов. Таким способом страны ОПЕК за последние 10 лет увеличили извлекаемых запасы нефти на 40%, а Азербайджан, например, увеличил добычу нефти в четыре раза. Вовлечение в добычу из нефтяных песков, сланцевого газа и битуминозной нефти также является тому подтверждением. Здесь, правда, есть еще один фактор – цена на нефть, если она низка, то добыча нетрадиционных углеводородов нерентабельна. Следовательно, в ближайшие 15-20 лет инновации в технологии разведки, добычи, транспортировки и переработки нефти и газа будут играть в балансировании спроса и предложения. Для российского ТЭКа это чрезвычайно актуально. Физический износ в этом секторе средств производства составляет более 50%, а моральный, думаю, еще больше. Кроме того, нужны инновационные технологии для разработки малодебитных месторождений. В США большинство скважин малодебитные, для них законом предусмотрены льготы, то же самое давно нужно сделать и нам – но, к сожалению, не получается убедить финансовые власти страны, потому что встают сложные вопросы администирования, и всех это пугает.

Инновационная программа для геологоразведочных работ также ясна. Должна быть доработана нормативно-правовая база, и государству следует взять на себя не больше того, что нужно для получения желаемого результата. Стратегия развития геологической отрасли указывает на недостатки системы государственного регулирования недропользования и государственных закупок. Эти недостатки следует устранить, иначе проблемы с инвестициями в отрасль будут нарастать.

Сложнее обстоит дело с современными технологиями бурения. Необходимо нарастить этот сектор как количественно, так и качественно, повысить скорость бурения и снизить себестоимость скважин до лучших мировых образцов. Это исключительно инновационная задача, для решения которой потребуется изучить и внедрить передовой мировой опыт.

- Наверное, в этом убеждены только те, кто привык лежать под капельницей государственных дотаций. Российский НГК, работая в условиях жесткой международной конкуренции и под давлением ОПЕК, оказался вполне конкурентоспособен. Более того, инновации в нем мультипликативно воздействуют на другие отрасли. Следовательно, реализация стратегии инновационного развития нефтегазовой отрасли стимулирует рост конкурентоспособности других отраслей российской экономики. Это достойно разработки специальных межотраслевых программ инноваций.

- То, что наши изобретатели и инноваторы находятся в сложном положении – это общее место. Общая задача и бизнеса, и науки, и власти ускорять процесс внедрения передовых технологий и технику в российскую практику. Очень плохо, когда все это возвращается к нам в виде импорта. Эту сверхзадачу, - доводку наших технологий в России, а не за рубежом – мы должны решить, это будет мощный вклад в модернизацию. Помочь этому может совершенствование налогового законодательства, в том числе оценка роли НДС в инновационном процессе. К сожалению, финансовые власти страны не идут на уменьшение НДС до 12-13% с одновременной отменой его возврата. Ничего высокотехнологичного из страны не экспортируется – только сырьевые ресурсы и оружие. А там, где нужно развиваться – в машиностроении и станкостроении, возврат НДС никакой роли не играет. Эффективная ставка НДС, если учесть возврат, сегодня составляет как раз 12-13%. Если ее понизить, то это дало бы мощный импульс развитию предприятий реального сектора экономики.

Крупнейшие мировые нефтегазовые компании давно осознали необходимость научных исследований. В России не очень охотно идут на такое финсирование, желая получать готовые продукты, в мире же все наоборот, все крупные компании вкладывают в науку, разработки, инновации. Эффект от вложения в инновации будет тогда, когда наука, бизнес и власть будут действать синхронно.

При этом моя позиция такова, что нельзя все, что заработано «нефтянкой», тут же отправлять на модернизацию отрасли – решения должны быть взвешенные. То же касается и властных отношений и разделения полномочий между федеральным центром и регионами. Каждый на местах хотел бы порулить, считая что в Москве все дураки. В Москве же считают наоборот. Но правда, если она вообще есть, где-то посередине, и нужно находить разумные, оптимальные решения, которые всегда далеки от крайностей.

- Все упирается в 94-й Закон о госзакупках. Он имеет определенные рамки воздействия на проекты разработки месторождений – например, реализовывать проект дольше трех лет, согласно этому Закону, невозможно. Создаваемая Росгеология, в свою очередь, как акционерная госкомпания, сможет реализовывать инновационные проекты, в том числе привлекать ресурсы. Роснедра, например, в рамках своей деятельности не может привлекать кредитные ресурсы.

- Тут стоит вспомнить историю. Поначалу казались избыточными все действительно прорывные технологии. Существующая газотранспортная система Европы в свое время также могла показаться излишней. Но время подтвердило правоту грандиозного замысла. Так же и сегодняшние российские проекты Северного и Южного потоков, Алтай, ВСТО, Восточная гаотранспортная система – все это качественно укрепит энергетическую безопасность Евразийского материка и создаст условия для динамичного развития России. Отрадно сознавать, что было проявлено достаточно политической воли, экономических стимулов и ресурсов, а также готовности к международному сотрудничеству.

- Проблема утилизации попутного нефтяного газа остается острой. Более того, у нас есть еще один попутный газ – это газ угольных месторождений. По ПНГ принято постановление Правительства, которое необходимо выполнять. Здесь задачи определены вплоть до уровня предприятий, уже есть позитивные результаты. Нормативно-правовой аспект также практически сложился. По угольному метану реализуется комплексный проект в Кузбассе, начала формироваться правовая база. Кстати, Украина закон о метане угольных месторождений приняла в 2009 г. Для нас сегодня такой газ важнее сланцевого. С угольным метаном связана и экологическая безопасность, и безопасность отечественной угледобычи – дегазация понизит аварийность и взрывоопасность добычи угля. Но самые большие проблемы сосредоточены в области первичной переработки и конечного использования ископаемого углеводородного сырья, в том числе энергии, полученной из него. Основные фонды предприятий нефтегазохимии сильно изношены. Строительство новых заводом требует серьезной исследовательской проработки, расчетов их размещения с учетом добавленной стоимости производимой продукции и логистики.

Потери энергоносителей и энергии в целом в России чрезмерно велики. Эффективность их использования значительно уступает тому, что достигнуто сегодня в мире. Законодательство и нормативно-правовая база по энергосбережению и повышению энергетической эффективности существенно обновлена за последнее десятилетие. Но «белых пятен» в законодательстве еще немало.

Вопросы создания инновационной инфраструктуры, в первую очередь кадры и наука, безусловно, не надо забывать. На эту тему есть подробный доклад министерства образования и науки «О национальной инновационной системе». Главное помнить, что в инновационной экономике знания и специалисты – это такие же рыночные «продукты», с ними нужно бережно и эффективно работать.

- Технические регулирование - колоссальная проблема, которая сегодня является тормозом в развитии ТЭКа. Мы начали менять систему гостирования на технические регламенты - захлебнулись, не можем эффективно управлять этим процессом. Сейчас мы создаем таможенный союз и появляются новые идеи, что надо тормознуть наше техническое регулирование и создавать единое для всего таможенного союза. И так можно без конца бултыхаться. Это реально является тормозом в техническом процессе инноваций. Есть у нас глубокие проблемы, на которые нельзя дать быстрых ответов и решений, но обозначать их нужно – и ответы на эти впросы рано или поздно прозвучат.

- Законопроект о Сколково принят во втором чтении, а это самое главное, базовое чтение. Закон будет принят не позднее октября. Надо сказать, что в научном и бизнес-сообществе отношение к этому проекту неоднозначное. Когда государство мало делает для развития инноваций – плохо, когда что-то стали делать – стали ругать, что не так делаем. По Сколково предусмотрены беспрецедентные преференции в части налоговых освобождений, земля бесплатно передается. Формируются органы самоуправления. И мы надеемся, что будет создан мощный центр инноваций, который даст импульсы инновационной деятельности по всей стране и окажет на этот процесс влияние. Обсуждается и тема расширения этого и подобных законов – и на Сибирский научный центр, и на другие региональные центры. Я считаю, что Уральский ФО имеет право претендовать на льготный режим создания подобных региональных центров.

- Закон об использовании газа в качестве топлива, впоследствии стал законом об альтернативных видах топлива – но сейчас он опять сузился, потому что когда мы говорим об использовании газа в качестве топлива, то имеется большая практика в мире, и у нас уже наработана большая законодательная база, а когда мы говорим об альтернативных видах, то имеем в виду эфиры и т.д. Альтернативные мы пока отодвинули. А по закону о газе как моторном топливе создана межведомственная рабочая группа из Правительства, Совета федерации, Госдумы – ее возглавляет вице-премьер Сечин. Надо принимать очередное коренное решение. Есть масса проблем с этим законом. В качестве примера мы приводим другие страны, где такие законы есть, но там газ стоит дорого – например, в Италии €1000 за 1000 м³, в Германии €750-800 за 1000 м³, в Англии £1000 за 1000 м³. А в России $80. У нас есть постановления Правительства, которые говорят, что газ в качестве моторного топлива должен стоить не дороже 50% от цены самого дешевого бензина. Сегодня газ стоит в районе 11 руб., если пересчитать на 1 л бензина, который стоит 22-25 руб. И возникает резонный вопрос – а какой еще закон нужен для того, чтобы использовать газ в качестве моторного топлива? Он дешевый, экологичный – ну так используй его! Но при этом воровать нечего, сливать нечего, начиная от завгара, начальника колонны и шофера – мотивации нет. После этого мы приняли закон об энергосбережении, и это действующий закон, под который Правительство разработало план мероприятий из более чем 100 пунктов. Несколько статей этого закона, в частности 14-я и 51-я, позволяют субъектам Федерации, муниципальным образованиям, хозяйствующим субъектам составлять планы мероприятий по энергоэффективности и получать бюджетные дотации на это, в том числе используя газ в качестве моторного топлива. Но при этом, хотя Закон как бы и не нужен, есть ряд проблем. Например, мы не выпускаем серийно двигатели на газу, приходится переделывать имеющиеся, что требует серьезных денег. И потом, это вопросы безопасности и дальнейшего технического сопровождения. То есть вроде бы закон нужен, но какой закон? Если мы дадим какие-то преференции, то нас спросят – что это за налоговые освобождения для производителей и эксплуатирующих субъектов, когда рентабельность эксплуатации газовых двигателей и так возрастает по сравнению с бензиновыми? А если закон будет декларативным, то зачем он нужен? В этом случае нет предмета правового регулирования. Поэтому у этого закона, который я написал лет 8 или 9 назад, очень тяжелая судьба. Думаю, создание межведомственной комиссии придаст ему новый импульс и может быть, он появится в виде полноценного закона.

- Что касается альтернативных источников энергии – коровьего навоза и других, то тема эта интересная в том плане, что сельское хозяйство имеет немалый вес в экономике России. Но сравнивать экономики таких разных стран, как Россия и Бразилия, я бы не стал. Бразилия развивается более быстрыми темпами, чем Россия, при этом не располагает такими запасами нефти и газа. Это свалившееся на нас богатство, конечно, тормозит развитие альтернативной энергетики, но я бы не сказал, что деятельность государства в этом плане надо оценивать негативно. Вопрос очень простой – у нас сегодня дефицитный бюджет, и возникает вопрос: куда девать деньги? Дотировать альтернативную энергетику? Или все-таки пусть она развивается своим чередом и по мере удорожания традиционных источников энергии (газа и нефти) завоевывает все больше поклонников?

Законодательство по этой теме у нас двигается, но существенных преференций на создание альтернативной энергетики я не ожидаю. Мы находимся с Европой в разных условиях. Там нет нефти и газа, поэтому в Европе дотируется вход в энергосистему тем, кто вырабатывает энергию. Их это жизнь заставляет делать. А в России какая нужда в этом? У нас на сотню лет хватит газа и на 30-50 лет нефти, и кроме того, развивается энергетика будущего – атомная на быстрых нейтронах. Мы единственные в мире, кто обладает опытом долговременной эксплуатации таких реакторов. И сегодня Германия, которая запретила атомную энергетику, отменяет запреты – началась масштабная дискуссия по возвращению атома в энергетику этой страны. На солнце и ветре не проживешь. Я не говорю, что надо закрывать эту тему, но масштабно финансировать ее с точки зрения государства я не считаю разумным. У нас есть куда потратить десятки миллиардов и без альтернативной энергетики – например, на создание инфраструктуры по сбору попутного нефтяного газа, что очень востребовано. Завтра, фигурально говоря, и ветряная энергетика пойдет, но сегодня важнее создать, скажем, гидроаккумулирующие электростанции там, где строятся АЭС.

Фото автора