Вопрос эксперту

— Как выглядит современный рынок генерации на основе возобновляемых источников энергии?

— Рынок ВИЭ крайне важен для всей инновационной отрасли, потому что он стимулирует развитие новых технологий. Кроме того, развитие этого рынка позволит демонополизировать генерацию электроэнергии, перейти от централизованной генерации (крупных электростанций) к распределенным сетям и источникам энергии.

В мире этот тренд возник еще в 1970-х гг. во время нефтяного кризиса, потом был некоторый спад, в конце 1980-х Германия стала активно заниматься ветроэнергетикой. Лет 7–8 назад стали падать цены на солнечную генерацию. Сегмент малой гидрогенерации, достаточно долго находившийся на стабильном уровне развития, тоже начал расти. Таким образом, весь мир в последние 10 лет активно развивал генерацию на основе ВИЭ. Темпы роста инвестиций привели к тому, что 3–4 года назад в возобновляемую генерацию в мире стало инвестироваться больше средств, чем в традиционную, несмотря на то, что на такую генерацию пока приходится небольшая доля в мировом энергобалансе.

К сожалению, в России рынок возобновляемой энергетики реально стал формироваться только в прошлом году, когда Минэнерго начало серьезно заниматься внедрением соответствующих технологий, проводить тендеры и разыгрывать мощности. В результате нашей стране приходится догонять: российские компании не смогли получить то преимущество первого входа, которое досталось компаниям Дании, Германии, США и даже Китая. 

На сегодняшний день в России есть несколько производящих компаний в портфеле РОСНАНО, в частности компания «Хевел», которая делает солнечные батареи на тонких пленках. В нашем портфеле есть компании, которые занимаются «умными» сетями, к примеру, «Мобикс чип». Это направление очень важно для возобновляемой генерации, поскольку распределенной сетью значительно сложнее управлять. Smart Grid — один из рынков, который поднимает возобновляемая энергетика.

Но в целом, к сожалению, не так много примеров успешных российских компаний. Сейчас в соответствии с условиями тендера Минэнерго требуется большая доля локализации производства оборудования для генерации на ВИЭ. Те компании, которые выиграли мощности, должны локализовать производство в России в ближайшие годы — значит, производственная отрасль будет развиваться.

 

— Какие еще необходимы стимулы для развития возобновляемой энергетики?

— Главный стимул, как для развития возобновляемой энергетики, так и для повышения энергоэффективности в принципе, — либерализация цен на энергоносители и электроэнергию. Пока мы регулируем тарифы и искусственно их занижаем, никому не хочется экономить энергию и никому не выгодно строить новые электростанции на ВИЭ.

Второй стимул — возможность получить доступ в сети и определенные субсидии на первых порах. Во всех странах для эффективного роста возобновляемой генерации использовали feed-in тариф, гарантирующий подключение к сети, долгосрочный контракт на покупку производимой энергии и фиксированную стоимость 1 кВт·ч для конкретного вида генерации. Это обеспечивало возврат инвестиций вне зависимости от изменений на рынке. И для компаний, не имеющих опыта в данной отрасли, выступало существенным подспорьем. Когда идет запуск такой отрасли, естественно, что ей какое-то время нужна поддержка. В той же классической энергетике и нефтянке субсидии всегда были и сохраняются сегодня из-за их важности для экономики страны, хотя в этих отраслях за последние 100 лет накоплен значительный опыт. Теперь нужно нарабатывать опыт в возобновляемой энергетике. Чтобы получить компетентных специалистов, их необходимо обучать, а на это требуются финансовые средства. Пока нет рынка, нет конкуренции, к тому же приходится приглашать экспертов из-за рубежа — в результате все обходится очень дорого. Через некоторое время цены начнут резко падать.

 

— Приняты ли на сегодняшний день подзаконные акты к закону «Об электроэнергетике», определяющие субсидии на развитие ВИЭ?

— С законодательством достаточно сложная ситуация, несколько раз были попытки принять закон о ВИЭ в России, однако они не увенчались успехом. При окончательном расформировании РАО ЕЭС в ноябре 2007 г., когда принимались последние крупные поправки к закону «Об электроэнергетике», туда были добавлены фрагменты закона о ВИЭ, в частности определение данного понятия и разрешение на субсидии. С помощью этих поправок удалось создать ситуацию, когда с помощью подзаконных актов стало возможно запустить процессы субсидирования, чем Минэнерго сегодня и пользуется.

Да, подзаконных актов не хватает, но они стали появляться. Прошлой весной запустили первую программу субсидирования. В этом году уже прошел второй конкурс, в следующем году будет еще один. Естественно, сейчас отрасль начнет резко расти и будут появляться понятные преграды. И когда уже с рынка пойдут конкретные сигналы, Правительству будет значительно легче принимать подзаконные акты. Станет ясно, чего не хватает, каковы потребности бизнеса.

На развитых рынках очень прозрачное законодательство. Там есть отдельные законы, посвященные возобновляемой энергетике, где все четко прописано, и инвесторам гораздо проще работать. В Европе ВИЭ хорошо развивается в рамках проектного финансирования, как стандартный инструмент гарантированной доходности. Если ты строишь электростанцию, обычно интегратор гарантирует, сколько энергии она выдает, а Правительство гарантирует доходность от продажи этой энергии на определенный срок. Соответственно любой финансовый институт спокойно туда инвестирует. В результате там легко доступны не только технологии, но и деньги. У нас пока все гораздо сложнее и менее прозрачно.

 

— На ваш взгляд, будут ли российские компании пытаться выйти на западные рынки?

— Последняя мысль, которую я слышал от западных аналитиков на эту тему, сводилась к следующему. На тендерах Минэнерго закладываются существенные средства на капитальные затраты, и солнечная электростанция у нас получается в два раза дороже, чем в других странах. Если в России начнут производить солнечные батареи с такой стоимостью, наши компании не смогут выйти на супер-конкурентный перефинансированный мировой рынок.

Другое дело, что вероятно, за счет тендеров Минэнерго отечественные производители быстро окупят свои производственные мощности и смогут опустить цены до конкурентоспособных. Тогда они смогут что-то экспортировать.

Второе препятствие — чисто технологическое. В мире технологии ушли вперед на 15 лет. Да, в советское время у нас были лидирующие разработки. К примеру, в 1930-х гг. на Ай-Петри в Крыму построили самую большую в мире ветряную электростанцию. СССР лидировал и в области солнечной энергетики, поскольку запускал спутники и нуждался в полупроводниковых солнечных батареях. Но потом весь мир пошел вперед, стал реально делать на этом бизнес, а мы отстали.

Естественно, мы можем что-то делать в компонентах. Периодически слышу про интересные наработки в области материалов, которые используются в сфере возобновляемой энергетики, а также супер- и полупроводников. Но пока они достигнут мирового уровня, должно пройти какое-то время. При этом нужно создавать локальную индустрию, необходимы действующие площадки для тестирования и обкатки.

 

— Видите ли вы способы стимулировать спрос на энергоэффективную продукцию кроме либерализации цен на энергоносители?

— Да, есть и более мягкие механизмы, хотя и не такие эффективные. Например, можно развивать различные отраслевые стандарты по энергоэффективности. Европа переходит на новые экологические стандарты — Евро-3, 4, 5, 6 и т.д., и все производители автомобилей подтягивают под них свою продукцию. И теперь в Европе делают самые эффективные двигатели в мире, гораздо эффективнее американских, что и позволило европейским производителям выйти на рынок США. В электроэнергетике есть похожие стандарты.

Еще один путь — работа с госзакупщиками и с программами инновационного развития госкорпораций, чем РВК сегодня активно занимается. У госкорпораций есть бюджеты на инновационную продукцию. Мы помогаем им менять свою внутреннюю документацию и процессы так, чтобы у новых и малых поставщиков появлялся доступ к закупкам. Обычно у крупных компаний есть стандартный набор поставщиков, и к появлению новых игроков, создавших свою технологию, они относятся с недоверием. К тому же у молодой компании часто нет опыта подготовки сложной тендерной документации, ей надо проходить системы квалификации в госкомпании и тестирование, этот цикл может длиться от двух до семи лет. Для молодой технологической компании такое длительное ожидание выхода продукта на рынок смертельно.

Кстати, многим приходится в итоге продавать свою инновационную продукцию за рубеж. К примеру, был случай, когда одна российская компания пыталась выполнить поставку для «Газпрома», но после безуспешных попыток продала свой продукт бразильской государственной нефтяной компании Petrobras.

Мы много работаем с госкомпаниями, в частности через созданный при поддержке РВК Клуб директоров по инновациям, на тему упрощения доступа к госзакупкам для технологических компаний. В принципе это выгодно и для корпораций, так как может помочь сократить издержки. Но они не работают в конкурентной среде, как многие мировые компании, и беспокоятся по поводу прокуратуры, ФАС и счетной палаты больше, чем об эффективности. Поэтому они на процесс, который называется «открытые инновации», смотрят пока достаточно скептически.

 

— Что такое открытые инновации?

— В 1950–80-е гг. инновации создавались внутри огромных корпораций, многие из них позволяли себе держать крупные исследовательские институты, оттуда выходило много продуктов — далеко не все коммерциализировались, но прорывы были.

Потом на западный рынок пришли азиатские компании, упала маржинальность, выросла конкуренция, и все перешли на модель открытых инноваций. Это значит, что компания не сама разрабатывает технологии, а закупает их на рынке через приобретение лицензий, небольших компаний или их продукции. И сейчас это стандарт на мировом рынке. Наши корпорации к такому подходу еще только присматриваются и пока не очень эффективно работают с российскими и иностранными малыми компаниями. РВК ведет с ними активную работу по развитию механизмов работы с рынком.

 

— Можете привести примеры молодых российских технологических компаний в сфере энергоэффективности?

— Сегодня ряд компаний разрабатывает светильники для светодиодного освещения. При этом на рынке много ниш — промышленное, уличное, дизайнерское, комнатное освещение и т.д. Сейчас должны определиться лидеры, а потом произойдет консолидация.

Есть сейчас несколько интересных стартапов в России на границе энергетики и информационных технологий. К примеру, управление энергоэффективностью зданий — набор датчиков и умная компьютерная система, которые позволяют существенно снизить энергопотребление.

Компания IGlass из Новосибирска выпустила прототип пленки на окна, которая затемняется и позволяет контролировать проницаемость стекла для солнечного света. При объединении такого продукта с системами типа «умный дом», можно также получить существенную экономию электроэнергии.

На самом деле, мы все время видим хорошие примеры. В полуфинал федерального конкурса-акселератора Generation S по направлению CleanTech (энергоэффективность, ВИЭ, рациональное природопользование) прошла компания WiseSoil, выпустившая прототип ультразвукового устройства, которое перемалывает биомассу для биогазового реактора. В соответствии с их исследованиями, устройство в два раза увеличивает выход газа и существенно сокращает время нахождения биомассы в реакторе. В результате очень сильно меняется экономика биогазового бизнеса. 

Одним словом, есть интересные стартапы, не имеющие мировых аналогов. Поэтому мы видим очень хорошие перспективы у данного рынка. Если молодой технологический бизнес не задушат, он разовьется в полноценную инновационную отрасль.

 

Подготовила Екатерина Зубкова

Фото Олега Никитина