Экспертное мнение

20.02.2008

Обсуждая проблему Сибири и Дальнего Востока, мы должны понимать,  для чего мы это делаем» - Владимир Горлов (Московский Государственный Университет) – эксперт Минэкономразвития, Минрегионразвития.

«Эта картина типична для всего мира. Приходили иностранцы в Персидский залив, вкладывали деньги, добывали, что-то платили местным шейхам, потом последние говорили – хотим все. Россия поступила с иностранцами так же» - Сергей Правосудов, Институт национальной энергетики (Москва).

Нормальный естественный ход индустриализации (в СССР) востока Сибири был по понятным причинам прерван и мы сейчас в рамках начального постиндустриального периода пытаемся опять войти в стадию индустриализации и делать то, что, вообще говоря, развитые страны делали в 60-70 годы прошлого века. Для того  чтобы «доиндустриализировать» Сибирь и Дальний Восток до некоего стандарта, который был характерен для прошлого века, мы предполагаем кинуть туда сотни миллиардов долларов. У нас что, избыток денег на развитие постиндустриальной стадии?  У нас некуда девать деньги, предназначенные, например, на нано-технологии?  У нас колоссальные устаревшие фонды в европейской части, которые надо сочно поднимать до уровня современности, а мы с упоением начинаем активно вкладывать деньги в азиатскую часть страны.

Известный хорошо проект РЖД – новые стройки РЖД. Вряд ли железная дорога пройдет до Аляски в обозримой перспективе, но можно обратить внимание, что в азиатской части страны предполагается в ближайшие 20 лет построить несколько тысяч километров железных дорог за счет госбюджета. Для кого эти дороги? Для того, чтобы частный бизнес, получив возможность использования этой дороги, развивал сырьевые отрасли: добыча свинца, цветных металлов, нефти и газа. Мы в каком веке живем? В Минпромэнерго существует программа развития металлургии России. Там посчитано внутреннее потребление России по черным и цветным металлам, и из этого следует, что в ближайшие 15 лет Россия останется одним из ведущих экспортеров этих материалов. Спрос внутреннего рынка прогнозируется на уровне 20-40 %. Мы говорим о том, что нам надо менять технологический уклад, нам надо выходить на один уровень с ведущими странами мира, а мы одновременно кровные деньги загоняем в то, чтобы обеспечивать мир сырьевыми материалами.

Посмотрите, что делается со структурой торговли с Китаем. Мы превратились, сами того не замечая, в серьезного поставщика сырья для Китая  и параллельно в потребителей готовой продукции из Китая (отдельный вопрос – качество этой продукции) . Это нормальный путь развития России?

Я получил в середине прошлого года задание посмотреть все программы регионального развития.  Вы знаете, сколько у нас в России программ регионального развития? Восемьдесят одна. А федеральных – пятьдесят две. Программы эти отраслевые и комплексные. Один из общих выводов: он носят чисто политический характер. Если сложить заявки всех региональных программ, то мы получим пятикратный рост численности населения России – такова потребность в трудовых ресурсах для реализации этих программ. Я уж не говорю л деньгах, которые для реализации этих планов нужны.  Тот же результат по федеральным программам. Мы сегодня находимся в своеобразной ситуации, когда мы с упоением пишем и принимаем программы, в которых никогда не сказано, кто будет отвечать за реализацию программы, к какому сроку, какая поставлена цель.

Региональные программы пишутся, как правило, к перевыборам, а теперь к переназначению  главы региона.  В федеральных программах тоже политическая составляющая тоже тяжелее остальных составляющих. Ведь не случайно федеральные программы развития Сибири и Дальнего Востока финансируются на жалкие проценты от утвержденных средств.  И когда очередной премьер-министр с удивлением спрашивает, почему при профиците бюджета в конце декабря не известно, куда девать деньги, почему не профинансированы программы, выясняется: не готовы документы на инвестиционные проекты, инвестиционные проекты  не прошли экспертизы… То есть деньги есть, куда и зачем их тратить – большой вопрос.

Когда мы говорим  о развитии нефтяной и газовой промышленности Восточной Сибири и Дальнего Востока, мы, конечно, исходим из того, что это должно по идее резко поднять  уровень жизни населения этих территорий. Иначе, зачем вообще вся эта суета? Какая часть населения Восточной Сибири и Дальнего Востока сегодня занята в этой сфере и какая может быть занята?

Можно взять в качестве примера Сахалин. Что произошло на Сахалине с развитием нефтегазового комплекса?  Развалилась угольная промышленность. Наиболее квалифицированные люди из угольной промышленности ушли в нефть и газ, и сегодня угольная промышленность Сахалина еле жива из-за потери кадров, а завтра, когда начнется газификация Сахалина, придется остановить шахты, потому что не будет сбыта угля.

Когда мы говорим про полную газификацию Иркутской области, надо понимать, что это означает закрытие угольной промышленности Иркутской области. Это естественно, потому что либо уголь, либо газ.  Когда мы говорим о газификации Хабаровского края, нужно помнить, что «Газпром» у нас любит газифицировать не населенные пункты, а любит газифицировать электростанции. «Газпром» на этом живет уже не первое десятилетие. Это легко и просто и быстро делается. Эффективно и с минимальными затратами. Куда денется угольная промышленность?  Часть наиболее квалифицированных шахтеров с угольных разрезов могут перейти в нефтяную и газовую промышленность. А остальные, особенно специалисты подземной разработки, будут выброшены на улицу. Решая одну проблему, мы создаем другую.

Уже сегодня в строительстве нефтегазовых объектов некому работать. Привлекаем Китай. Не хватает собственного оборудования, мы активно развиваем импорт оборудования, в том числе из Китая.  Мы развиваем нефтегазовую промышленность для китайского и японского рынка, одновременно даем дополнительные заработки на этих отраслях. Зачем?

Я думаю, что не надо сравнивать ситуацию в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке с ситуацией ХМАО и ЯНАО. В последних двух территориях нефть и газ – единственная моно-отрасль и ничего другого серьезного там не будет. Дальний Восток и Восточная Сибирь еще сохранили часть унаследованного национального богатства: машиностроение очень серьезное, на Дальнем Востоке основная масса лесных ресурсов, рыбные ресурсы. В этих трех сферах катастрофически не хватает трудовых ресурсов. Мы эти отрасти будем бросать?

Эти вопросы должны были найти отражение в тех федеральных программах, которые мы делали, делаем и собираемся делать. Концепция долгосрочного социально-экономического развития РФ, июль 2007.  Этот проект успела рассмотреть комиссия при Фрадкове и завернула на переработку. В этом проекте есть региональный аспект. Всего в документе 120 страниц. Региональным вопросам  посвящены страницы 86-92.  Вся территориальная стратегия России укладывается в 6 страниц! О какой региональной стратегии может идти речь? Мы сегодня расписываемся в своей региональной несостоятельности.

У нас, конечно, есть региональная наука, главным достижением которой является то, что она усвоила английские термины: регион вместо «плохого» советского слова район. Надо все-таки понимать, что «Газпром» – это не Россия, и Россия – это не «Газпром». И при всем уважении к интересам «Газпрома» – это не 100% интересы России. Надо понимать, что интересы РЖД – это не есть интересы России в целом, интересы России – несколько большая величина.

Каков выход – сказать очень трудно. Мы все-таки находимся под жестким прессом той технологии разработки программ, которая была в советское время.  Но советские планы делали для другой социальной системы. Когда мы говорим о сплошной газификации Иркутской области, и депутаты обижаются, что нужно платить за подсоединение каждому жителю Иркутской области 30000 рублей, надо понимать, что мы живем в рынке. Неужели «Газпром» должен платить за подключение каждого дома в деревне к сети? Конечно, нет. Если жители не могут платить в условиях рынка, простите, это их проблемы.

Газификация Иркутской области (как и Ивановской, как и в Калужской) упирается сегодня не в то, что «Газпром» не выделяет деньги («Газпром» выделяет), - население бедное не в состоянии себя «догазифицировать». А в условиях Сибири, где вы сами понимаете какая плотность населения, какая рассредоточенность населенных пунктов – сплошная газификация – это проблема на 10 и более лет. В этих условиях форсировать развитие газовой промышленности Восточной Сибири и Дальнего Востока – развивать экспорт. Потому что невозможно от газопровода 1440 мм заниматься газификацией сельской местности.  

«Россия должна? Кому? Почему? И вообще, должна ли кому-то, кроме себя? Обсуждая проблему Сибири и Дальнего Востока, мы должны понимать,  для чего мы это делаем» - Владимир Горлов (Московский Государственный Университет) - эксперт Минэкономразвития, Минрегионразвития.

«Эта картина типична для всего мира. Приходили иностранцы в Персидский залив, вкладывали деньги, добывали, что-то платили местным шейхам, потом последние говорили – хотим все. Россия поступила с иностранцами так же» -  Сергей Правосудов, Институт национальной энергетики (Москва).

«Газпром» ничего особенного в Восточной Сибири  не сделал пока. И можно понять, почему это происходило. В советское время был заключен контракт с Европой на поставки газа и газ шел по построенным трубам на запад спокойно (территория СССР и совлагеря).

На востоке ничего не развивалось, поскольку Китай, близлежащая страна, не демонстрировал особых потребностей, а Япония по политическим соображениям с СССР поддерживала прохладные отношения.

Когда нашли знаменитое Ковыктинское месторождение в Иркутской области, возник вопрос, кому его отдать, ведь в начале 90-х годов началась приватизация. Месторождение оказалось у компании Седанко, которую купил Аннексим-Банк. Потом Аннексим-Банк продал свою долю в Седанко компании BP, которая заявила, что ее главный интерес в Седанко – это ковыктинский проект ОАО "РУСИА Петролеум". К 1998 году у BP был уже его контрольный пакет. За 10 лет компания BP не сделала там практически ничего. Только в последнее время стали тянуть газопровод до Саянска и то потому, что там присутствуют интересы Вексельберга (он совладелец и ТНК-BP, и ОАО «Саянскхимпласт» через подконтрольное ему ЗО «Ренова»).

Проблемой стал и контракт на поставку газа с Китаем, который  отказался платить по ценам, которые предлагала ВР. Проект стоял. Потом смена власти в России, новые люди обратили внимание, что Китай стал развиваться, и ему нужен газ. Встал вопрос, что ВР – иностранная компания на нашей территории будет добывать газ и продавать его опять же за границу – в Китай и на этом наживаться.   Было принято решение, что, наверно, это не правильно. ВР должна поделиться с государственными компаниями, которые  более точно отражают интересы нашей страны. ВР согласилась с этим добровольно-принудительно, хотя с оговоркой, мол возможно, ВР вернется в проект, но как миноритарный партнер.  Старший партнер – Газпром.

Сахалин – это тоже известная «песня». Еще политбюро решило добывать на шельфе, а то, мол,  весь мир добывает - японцы, американцы.  Логика советских властей была такой:  дадим им пробный участок – они научат, как добывать. Идея была привлечь иностранцев как младших партнеров, но в 90-е годы во время приватизации снова иностранные компании оказались там основными в проектах Сахалин-1 и Сахалин-2.  Снова политический вопрос решался  добровольно-принудительным «подвиганием» иностранцев, с ними проведена работа, они согласились, что «виноваты»…

Эта картина типична для всего мира. Приходили иностранцы в Персидский залив, вкладывали деньги, добывали, что-то платили местным шейхам, потом последние говорили – хотим все. Россия ничего нового в этом плане не изобрела, даже хорошо заплатила иностранцам за их пакеты акций. Понятно, это им не очень понравилось… Но то, что они вложили, им компенсировали и оставили в проектах как младших партнеров.

Дальше нужно развивать другие регионы . За покупку нефтяных месторождений огромные деньги платят, «дерутся» за активы.  Газпром говорит, зачем на аукционах платить огромные деньги, а потом еще нужно вкладывать огромные деньги – зачем гонять государственные деньги туда-сюда. Мы - государственная компания. Нам пусть отдадут контрольный пакет с минимальными платежами. Нужно сделать стратегический фонд месторождений, которые отдавать Газпрому на льготных условиях или вообще без конкурса.
«Газпром» предлагает взамен такую схему. Восточная Сибирь сейчас не развивается, люди бегут. Нечем заняться. Сложный  состав месторождений – содержание метана и других побочных продуктов очень большое, уровень технологий в 70-е годы был другой. Сейчас можно создать мощный газопрербатывающий комплекс, который будет извлекать гелий, метан, пропан, бутан, развивать газохимию, этилен, полиэтилен и т.д. Таким образом, по теории Газпрома. Следует менять торговый баланс с Китаем. Пускай Китай покупает у нас полипропилен и из него делает свои игрушки. На этом заработаем гораздо больше. Эта тема стала основной в восточной стратегии, которую утвердило Минпромэнерго.

Они заранее провели работу в восточных регионах и подготовили для них схемы газификации. Правильно, для Газпрома внутренний рынок, тем более население, покупающее газ дешевле, чем промышленные потребители, менее выгодно. Было принято решение, что  нужно газифицировать крупные населенные пункты, где уголь сильно вредит экологии. Мелкие населенные пункты нужно газифицировать, если они в непосредственной близости от трубы. Если ответвление тянуть далеко и эта труба не окупится хотя-бы через 100 лет – ее никто туда тянуть не будет. Там будет уголь. Газ не будет полностью вытеснять уголь, а только конкурировать в крупных центрах, на крупных электростанциях.

Цена подключения населения в принципе подконтрольна региональным властям. Соглашения Газпром заключает с губернаторами, то есть за подключение первоначально должен платить регион, а там дальше решать – полностью муниципалитеты возместят эти затраты областному бюджету, или нет, что до платежей с конкретных домовладений, это, в свою очередь,  – дело местных властей.  

Не могу сказать, что плоха вся эта затея с созданием крупной газо- и нефтеперерабатывающей промышленности в Восточной Сибири (газоперерабатывающие и газохимические комплексы), и даже продажа газа на экспорт. Все это хорошо, если это кому-нибудь нужно, а потребители продуктов переработки нефти и газа на востоке, очевидно, есть. На переработке у себя можно получить большую добавленную стоимость. Это решит проблему с населением – люди тоже есть там, где им хорошо платят. В будущем, там, где будут крупные перерабатывающие предприятия, и инфраструктура появится.   И будет некий подъем Восточной Сибири. Сколько это будет стоить и как долго продолжится? Дорого и долго. Но лучше ставить перед собой большие цели, чем поступать как ВР, которая говорила, что протянет газопровод до Китая,  остальное ее волнует мало. Извлечение попутных газов или газопереработки – не планировалось. Просто труба, поставки в Китай – и все. Максимум – газификация близлежащих регионов и то, как сопутствующая «услуга».