Проверять или доверять: мониторинг качества сырой нефти

03.09.21 10:39

Впервые о проблеме заговорили в 2019 году, когда в крупнейшую в мире систему магистральных нефтепроводов «Дружба» попали хлорорганические соединения, и 5 млн тонн нефти признали некондиционными. Была это диверсия или недосмотр – вопрос остался открытым. «Транснефть» с тех пор усилила контроль над ХОС в 10 раз: проверяет их наличие в нефти ежедневно вместо проверки раз в 10 дней.

 

И это помогло «Транснефти» в июле 2021 предотвратить очередное загрязнение, локализовав нефть с повышенным содержанием хлора на нефтеперекачивающей станции «Муханово» в Самарской области.

 

Специалисты института развития технологий ТЭК (ИРТТЭК) поднимали эту тему в докладе «Мониторинг качества сырой нефти, поступающей для транспортировки по системе магистральных трубопроводов». В представленном докладе суммируются высказанные российскими и зарубежными экспертами мнения, на основе которых выкристаллизовываются рекомендации по дальнейшему развитию системы контроля качества нефти в России. 

 

Целесообразна ли концентрация в одних руках функций контроля за формированием потоков нефти, поступающей в магистральные нефтепровода?

 

Обязанность по выплате компенсаций пострадавшим от «Дружбы» возложили на «Транснефть». В конце августа 2021 года компания отчиталась о том, что только в I полугодии 2021 года потратила на эти цели 2,5 млрд из зарезервированных ранее 30,3 млрд рублей. На момент публикации отчетности уже было выплачено 18,6 млрд рублей.

 

Но не бывает ответственности без полномочий. Большинство экспертов, принявших участие в обсуждении этой острой темы, считают, что, раз «Транснефть» отвечает за качество нефти в магистральных трубопроводах, она должна иметь возможность контролировать это качество на входе в систему.

 

Игорь Юшков, ведущий аналитик Фонда национальной энергетической безопасности и эксперт Финансового университета при правительстве РФ считает, что это логично: «Если «Транснефть» отвечает за качество нефти, которая находится в трубе и поступает потребителю, российскому или иностранному, дайте возможность и полномочия по контролю. Иначе получается странно и неправильно», – отмечает он.

 

Идея «входного контроля» встречает сопротивление со стороны нефтедобывающих компаний.

 

«Когда тема передачи полного контроля «Транснефти» над пунктами сдачи-приема нефти (ПСП) обсуждалась в 2019 году, против выступила «Роснефть», предложившая ежедневную проверку качества нефти независимыми экспертами. С момента инцидента на «Дружбе» «Транснефть» усилила контроль над попаданием ХОС в нефть и сейчас проверяет их наличие в нефти ежедневно.  В такой ситуации передача всех полномочий по контролю нефти в ПСП «Транснефти» могла бы стать эффективным шагом», – считает аналитик ФГ «ФИНАМ» Сергей Кауфман.

 

Возможности и ответственность владельца нефтепроводов должны соответствовать друг другу, отмечает, в свою очередь, руководитель исследований Департамента экспертно-аналитических работ Аналитического центра при правительстве РФ Александр Курдин: «В общем случае ответственность должен нести виновник происшествия, в том числе и нефтяная компания, но если возможна ответственность такой компании, тогда и контроль над ней со стороны владельца нефтепроводов избыточен. Если же законодательно ответственность за все случаи низкого качества нефти, а не за один отдельно взятый случай, как сейчас, будет закреплена за владельцем нефтепроводов, тогда логично добавить ему и дополнительные полномочия». 

 

О существующем конфликте интересов между нефтетранспортной монополией и поставщиками нефти напоминает и главный директор по энергетическому направлению Фонда «Институт энергетики и финансов» Алексей Громов: «Вопрос концентрации в одних руках контроля качества нефти далеко не прост. Передача всей полноты контроля за качеством поступающего в магистральные нефтепроводы (МН) сырья оператору системы  может привести к злоупотреблениям этой функцией». 

 

Например, целый ряд российских компаний, в частности, «Татнефть», поставляет в систему высокосернистую нефть – не в силу своего желания, а в силу объективных особенностей их ресурсной базы, напоминает Громов. В случае передачи контроля за качеством поступающей нефти оператору, он сможет волюнтаристски воспользоваться этой функцией и запретить поставки такой нефти в систему. А это уже может привести не только к обострению внутриотраслевых конфликтов, но и оказать негативное влияние на социально-экономическое положение целых регионов, в частности, Татарстана и Башкортостана. 

 

Государство может в конечном итоге решить сохранить существующую систему. Но тогда с «Транснефти» должна быть снята и ответственность, а ее функции – сведены к оказанию услуг по перекачке нефти, считает Игорь Юшков. «В этом случае возникает вопрос, кто должен отвечать. Давайте поддерживать  доверие к российской нефти тем, что будем контролировать качество и передадим соответствующие полномочия «Транснефти», – говорит эксперт.

 

«Право ограничивать количество низкокачественной нефти, поступающей в систему МН, существует еще с советских времен, - возражает советник председателя Совета Союза нефтегазопромышленников России, гендиректор «ИНФОТЭК-Терминал» Рустам Танкаев. - Прежде всего это касается башкирской нефти, которая имеет низкое качество – объем ее поставки был ограничен 300 тыс. тонн». 

 

«Если возникает ситуация, что по какому-то направлению поставки идет заведомо некачественная нефть, «Транснефть» должна иметь легитимную возможность остановить этот поток и произвести замещение на поставки по другому направлению», – уверен Танкаев. - Контроль качества нефти не должен ограничиваться только случаями ее загрязнения нежелательными примесями. Сегодня существует девять марок российской нефти, каждая из которых должна соответствовать определенным стандартам. Наиболее сложным в этом плане является направление ВСТО, поскольку там собирается нефть из многих источников, и самая лучшая нефть находится очень далеко от точки выхода, на севере Западной Сибири. Уже в центральной части, где в ВСТО поступает нефть Самотлора, качество начинает портиться». 

 

Разделение и контроль потоков нефти разного качества целесообразно передать «Транснефти», чем дробить по многим «ответчикам», полагает Танкаев. Например, в свое время было предложено разделить поток Urals на два – основной, относительно высококачественный, направлять по «Дружбе», и второй, через Усть-Лугу, куда поступала бы менее качественная нефть. «На самом деле в Европе и в мире есть потребители, которые ориентированы именно на низкокачественную нефть, и продать ее можно. Цена будет ниже, но выигрыш может быть велик. Так, нефть с платформы «Приразломная» имеет один из самых низких показателей  в России, но, тем не менее, прекрасно продается. Ее подмешивают в другие марки, технологии переработки в Европе и США позволяют без ущерба переработать примесь дешевой нефти, это никого не пугает. Такого рода операции тоже может проводить «Транснефть» как естественный монополист, если ее полномочия узаконить», – уверен эксперт.

 

Безопасность дороже конкуренции?

 

Краеугольным вопросом остается поиск баланса между  функциями, которые должны быть у естественной монополии и фунциями, которые могут исполнять конкуренты в других сегментах бизнеса. Эксперт Фонда национальной энергетической безопасности и научный сотрудник Финансового университета Станислав Митрахович итожит обсуждение: «В принципе, логично, что тот, кто отвечает за качество нефти в магистральном нефтепроводе, тот и должен иметь расширенную сферу ответственности по пунктам приема нефти. Но, по всей видимости, как минимум, часть игроков рынка, включая крупные и влиятельные компании, считают, что, если «Транснефть» получит расширенные полномочия в этом вопросе, это сократит возможности конкуренции для компаний, стремящихся оптимально выстроить свою бизнес-стратегию так, чтобы иметь преимущества перед конкурентами по доступу к трубе, в том числе, с точки зрения стоимости эксплуатации пунктов приема нефти. Но факт крупной аварии, которая произошла в 2019 году и едва не произошла в 2021, заставляет задуматься:  возможно, вопросы безопасности и развития отрасли более важны, чем свобода конкуренции».

 

Пока ни позиция «Транснефти», ни позиция нефтяных компаний, предлагающих приглашать независимых инспекторов-сюрвейеров, официально не одобрена Правительством РФ. 

 

Политическое решение:  Ростехнадзор как управитель потоками нефти

 

В отсутствие отраслевого консенсуса выход может быть найден в передаче функций по контролю качества нефти  и ответственности за ее качество государству в лице Ростехнадзора или другого федерального ведомства. Целесообразность этого шага вызывает наибольший скептицизм у участников обсуждения. 

 

«Я знаю, предложения такого рода были, их даже рассматривали, и я участвовал в этом процессе в качестве эксперта. Но  предложения признаны неконкурентоспособными, – рассказывает Рустам Танкаев. – Подумайте, как Ростехнадзор в режиме реального времени будет управлять потоками нефти? Технически это абсолютно невозможно. Современная система управления магистральными нефтепроводами, с одной стороны,  сложна и компьютеризирована, а с другой – пластична и легко управляема. Поэтому только тот, кто владеет полностью всей информацией по входящим и выходящим потокам, сможет физически эти самые потоки формировать. Есть страны и ситуации, когда введение некоего арбитра со стороны государства работает. Например, в США транспортом нефти занимаются несколько компаний. И там арбитр, который находится между этими независимыми игроками, необходим. В России же сложилась единая система транспортировки нефти, и нам такой арбитр только повредит», - уверен Танкаев.

 

«Думаю, целесообразнее было бы проработать механизм коллективной ответственности за возможные случаи ухудшения качества нефти в системе «Транснефти», чтобы возможные компенсации выплачивались не только монополией, но и компаниями, виновными в ухудшении качества нефти и нарушении своих обязательств по обеспечению допустимого качества своего сырья, поставляемого в систему магистральных нефтепроводов. Передавать эти функции Ростехнадзору нецелесообразно, так как «Транснефть» лучше знает особенности блендирования смеси Urals и все нюансы трубопроводной системы», – говорит Алексей Громов из Института энергетики и финансов. 

 

Возможно, лучшим решением проблемы может стать перебалансировка всей системы транспорта нефти с учетом перспективного увеличения добычи нефти в восточных нефтегазоносных провинциях России. Для этого надо понимать, куда и как пойдет эта нефть. Если это Северный морской путь, то качество нефти в западном направлении будет неизбежно ухудшаться, и тогда целесообразно выделять отдельный поток высокосернистой нефти на Усть-Лугу, как и предлагалось ранее, с выплатой компенсаций компаниям, которые будут поставлять нефть по нему из-за существенно более низкой цены на такую нефть.

 

«Передать данные функции какому-то другому органу было бы сложно с технической и бюрократической точки зрения, при этом мера не принесла бы ощутимых преимуществ, так как у «Транснефти» и так достаточно мотивации следить за качеством нефти», – комментирует вопрос Сергей Кауфман. 

 

«Передача контрольных функций госструктуре вполне возможна. Но техническую часть работы, ежедневный контроль должна осуществлять какая-то иная структура. Даже если эти полномочия передать Ростехнадзору, он будет должен найти исполнителя. И опять, наиболее оптимальный исполнитель – это «Транснефть». Просто по роду тех функций, которые она осуществляет. Поэтому получается, что мы на регулятор навешиваем новые возможности, но непонятно, откуда брать финансирование на их исполнение. Нужно будет привлекать дополнительные средства бюджета для превращения действующего регулятора в контролера качества нефти, либо создавать новую структуру.. Непонятно, зачем это делать, если «Транснефть» вполне способна осуществить эту функцию, а чиновники, как показывает опыт, хуже справляются с техническим текущим контролем, чем производственники», – говорит Игорь Юшков из Фонда национальной энергетической безопасности. 

 

«Если сами участники рынка транспортировки нефти – нефтяные компании как потребители услуг  и исторический монополист «Транснефть» - не смогут договориться и найти оптимальный механизм взаимодействия, придется назначать ответственный орган с широкими полномочиями», - прогнозирует Александр Курдин. - Лучше или хуже будет с бюрократической прослойкой всем участникам рынка – покажет время. Но для начала, уверен он, следует попробовать договориться частным образом о правилах игры, тем более что собственником как «Транснефти», так и ряда крупных нефтяных компаний является государство, которое может воздействовать на подконтрольные компании и без лишнего регулятора».

 

Техническое решение

 

Помимо организационной, проблема имеет и техническое решение – можно оснастить действующие пункты приема поточными анализаторами качества нефти. Существующие образцы такого оборудования способны определять концентрацию таких примесей как сера, хлор, фосфор и другие химические элементы, влияющие на качество сырья или нефтепродуктов. Стоимость такого анализатора достаточно высока. Число пунктов приема нефти в России исчисляется сотнями, их оснащение приборами, контролирующими в реальном времени соответствие сдаваемого сырья требуемыми стандартам, обойдется в миллиарды рублей.

 

В связи с этим возникает вопрос – кто должен будет оплачивать такое переоборудование. Если расходы по установке поточных анализаторов возложить на «Транснефть», то это может стать еще одним аргументом в пользу передачи компании функций оперативного контроля качества нефти. В то же время такой вариант, по мнению Алексея Громова, несет в себе риски роста тарифов на услуги по перекачке нефти. Недовольство их размерами уже не раз высказывали нефтяники, отмечает эксперт. 

 

Возможный выход – формирование механизма целевого софинансирования таких работ с привлечением нефтедобывающих компаний таким образом, чтобы это не затрагивало болезненный вопрос тарифов на прокачку нефти по системе «Транснефти». Однако такой механизм также не может быть сформирован без воли государства, которое должно сыграть роль арбитра в переговорах между нефтетранспортным и нефтедобывающим секторами. 

 

«Технический вопрос нужно решать одновременно с нормативным. Чтобы такая новация имела смысл, надо прописать последствия загрязнения, ответственность и порядок действия сторон, а иначе анализатор станет просто бессмысленной деталью», – полагает Александр Курдин. 

 

Нет однозначного ответа и на вопрос, целесообразна ли такая модернизация в принципе. С одной стороны, отмечает Игорь Юшков, если автоматизировать процесс контроля и в режиме реального времени отслеживать качество партий нефти, поступающих в трубу в каждой точке приема, это будет полезно и с экономической точки зрения, и с точки зрения имиджа государства, позволит избежать нежелательных инцидентов. С другой, действующая система контроля тоже показала себя как достаточно эффективная, что доказало пресечение июльской попытки поставить в систему «Транснефти» нефть с повышенным содержанием хлорорганических соединений.

 

 «В 2019 году анализы брали реже – не было прецедентов, и никто не думал, что загрязнители могут в таких объемах попадать в систему нефтепроводах», – напомнил Юшков. После инцидента 2019 года «Транснефть» перешла от контроля раз в 10 дней к ежедневному отбору проб».

 

По мнению же Рустама Танкаева, такого рода капиталовложения станут неоправданной тратой денег: «В режиме реального времени можно и нужно отслеживать только небольшое количество параметров: плотность, содержание серы, воды и механических примесей. Но экзотические примеси, вроде хлора, который породил кризис 2019 года, отслеживать на узлах учета технически невозможно и экономически нецелесообразно», – считает Танкаев.

 

Зарубежный опыт

 

В поисках оптимального решения обратимся к опыту зарубежных стран. Венесуэла уже более 140 лет занимается добычей нефти и почти всегда за качеством нефти был контроль. В частности, Венесуэла входит в состав Организации стран-экспортеров нефти (ОПЕК), где существует собственная система контроля качества сырья.

 

«В современном мире непросто не соблюдать основные правила контроля качества нефти. Дело в том, что все участники сектора настолько связаны друг с другом, что любой отход от стандартов  грозит не только имиджевыми потерями, но и, соответственно, потерей рынка и денег, в чем никто не заинтересован», – рассуждает эксперт из Венесуэлы,  директор международного проекта по нефтяной геополитике Мигель Хаймес.

 

Определенную проблему Мигель Хаймес видит в том, что многие стандарты  разработаны Европой, США и Канадой, которые использовали не только свое экономическое, но и геополитическое влияние. При этом, отмечает эксперт, у Венесуэлы качество нефти всегда оставалось довольно высоким. Был создан специальный институт для контроля качества добываемой нефти, страна закупала всегда технологии во всех странах мира, в Испании, в Канаде, чтобы вопросов к ней было как можно меньше.«В стране работают 47 компаний по добыче нефти с участием иностранных компаний. Они обязаны выполнять все нормативы, не только национальные, но и международные. Крупные производители нефти не могут позволить себе рисковать. Качество продукта – это гарантия не только доходов, но и взаимоотношений между странами», – считает Мигель Хаймес.

 

Нигерия, напротив, импортирует нефть и следит за ее качеством на входе в страну. «Каждый нефтепродукт и производные сырой нефти имеют государственные спецификации. Они всегда доступны на сайте национальной нефтяной компании NNPC. Также вся добытая в Нигерии нефть имеет сертификаты, подтверждающие качество», – рассказывает эксперт из Нигерии, член Экспертно-консультативного совета (EAP) Хартии природных ресурсов Нигерии Ронке Онадеко. Несоответствие нормам влечет за собой штрафные санкции. С принятием законопроекта о нефти в экологическое и нефтяное законодательство был включен закон, чтобы ужесточить регулирование против импорта не по спецификации. Местные компании не контролируют большинство случаев, так как национальная нефтяная компания NNPC была единственным импортером и должна нести ответственность за проблемы в спецификации. Двойная роль регулятора и импортера — проблема, которую, в числе прочих, призван решить Закон о нефтяной промышленности в Нигерии.

 

Руководитель веб-ресурса La Vaca Muerta Дарио Эрнан из Аргентины: «Разумеется, в Аргентине существует некая определенная стандартизация нефти, закачиваемой в трубопроводы. Она контролируется компаниями, ответственными за транспортировку. Например, контролируется количество воды и серы. Однако, в стране не было до сих пор громких скандалов, связанных с качеством нефти при транспортировке, например, нашей нефти сорта Меданито». 

 

«В Бельгии существует Фонд анализа нефтепродуктов (FAPETRO), правительственная организация, которая обеспечивает и систематически контролирует качество всех нефтепродуктов, поставляемых на бельгийский рынок: дизельного топлива для дорожного применения, различных видов бензина, газойля, керосина, судового топлива и других. Агенты FAPETRO ездят по всей Бельгии и берут пробы нефтепродуктов. Образцы анализируются в лабораториях FAPETRO на соответствие или несоответствия действующим стандартам», – говорит бельгийский эксперт из Национальной Ассоциации нефтегазового сектора Мадалина Сису Викари. - В целом уровень контроля качества можно считать удовлетворительным. Например, контроль, проведенный FAPETRO за последние годы, показал, что степень несоответствия бензина и дизельного топлива бельгийским и европейским стандартам качества продолжает снижаться, какое-то время речь шла о чуть более 3%, сейчас это 3%».

 

Главный редактор польского портала BiznesAlert.pl, аналитик в сфере энергетики Войцех Якобик, отмечает, что в Польше ответственность за контроль качества нефти лежит на операторе нефтетранспортной инфраструктуры PERN, который осуществляет контроль на основе соглашений со своими бизнес-партнерами. Клиенты получают информацию о качестве нефти перед ее поставкой. После инцидента 2019 года Польша ужесточила требования по качеству сырья, теперь каждая партия нефти, поступающая в польскую нефтетранспортную систему, проверяется в лабораториях PERN.

 

Таким образом, в мире не выработали единый подход к организации контроля качества нефти. В России же, по мнению опрошенных экспертов, для максимального использования имеющихся конкурентных преимуществ на рынке нефти, необходимо централизовать процесс управления контролем качества нефти и зафиксировать полученную схему на законодательном уровне. 

 

Однако передача всех контрольных функций государству может привести к рискам неэффективного расходования бюджетных средств, так как компетенции госчиновников в данном вопросе уступают компетенциям производственников.

 

В настоящее время функции единого центра контроля по факту во многом выполняет «Транснефть». Фиксация полномочий компании на законодательном уровне, по мнению экспертов, поможет избежать потенциальных конфликтов с нефтедобывающими компаниями как объектами контроля и поможет стабилизировать имидж российской нефти на мировом рынке.

 

Читайте также: